Пигмалион. Часть 2 - страница 2

– Два дня назад узнала. Нужно проверить. Но похоже…Смерть была инсценировкой.

Её слова повисли в воздухе, как раскат далёкого грома перед бурей.

Пьер внимательно посмотрел на неё, но не стал задавать вопросов. Что-то в её лице говорило, что она не скажет больше ни слова. Не сейчас.

Он молчал, позволяя тишине сделать своё дело. Не спугнуть её – вот что было важно. Он знал: если Анна вернётся, она расскажет всё. А если не вернётся… значит, его ждёт история, куда более жуткая, чем он мог предположить.

Он не стал спрашивать. Она – не стала объяснять.

Все роли были определены.

Остался вопрос – кто ещё читал сценарий? И кто режиссер?

– Если получится, я принесу видео. И документы. А вы… подготовьте соглашение о конфиденциальности.

– Разумеется. Пришлю на почту. И ещё. Вы обращались в полицию?

– Думаю, это… неразумно. И небезопасно.

Она медленно пошла к выходу. Закинула ремень сумки на плечо.

Она ещё не знала, правильно ли поступила.

Но знала: пути назад уже нет.

Анна вышла из офиса Пьера Мореля в состоянии, близком к панике.

– Дура, – прошептала она себе под нос. – Полная дура.

Ноги сами несли её по улице. Воздух резал лёгкие. Она пыталась отдышаться – но всё сжималось внутри.

– Зачем я это всё сказала? Зачем столько откровений?

Остановилась на углу, вцепившись пальцами в ремень сумки. Сердце стучало в висках.

– Это всё он, – вспыхнула мысль. – Эрих.

В голове раздался его голос:

«Пьер Морель – твой шанс. Играй на его интересе. Предложи щедрое вознаграждение. Но не спеши. И будь осторожна».

– Осторожна, – с горечью повторила она вслух.

Он появился в её жизни почти случайно. Почти – но не совсем.

Лёгкий, уверенный, без стука. Как будто вернулся туда, где его давно ждали. В нём удивительно сочетались свобода и контроль: богемность – с дисциплиной, художественность – с холодным расчётом.

Эрих не вёл – направлял. Не обсуждал – программировал. Он видел мир как шахматист: заранее знал, где будет конец партии.

Он называл её «живым парадоксом».

– Ты плаваешь в океане прошлого, – сказал он однажды, задумчиво разглядывая её тело после спонтанного секса, – но отказываешься признать, что тонешь. Как твой котёнок из детства.

Она тогда не ответила. Но слова застряли. И всплывали – как сейчас.

– Я для тебя просто игрушка? Натурщица? – бросила она однажды, нахмурившись.

Он лениво поднял взгляд.

– Это уже много.

Сказано было без тени эмоций.

В тот вечер он сидел в старинном кресле. Расстёгнутые джинсы, голый торс, на плечах – генеральский китель люфтваффе.

– Зов предков, – пояснил он, поймав её немой вопрос. – Надо помнить, кто мы, откуда, и зачем мы здесь. На этой планете, заполненной биомусором.

Она помнила, как в тот момент по спине пробежал холод.

Её передёрнуло. Тогда – и теперь, в воспоминании.

Анна знала, он связан с ультраправыми. Не в уличном смысле – в стратегическом.

– Мы спящая ячейка. Ждём, когда партия достигнет пика популярности, затем перехватим управление. Сейчас нас называют ультраправыми – смешно. Когда мы придём к власти, мир узнает, что значит быть ультраправым.

Он говорил это спокойно. Буднично. Словно обсуждал прогноз погоды.

– Где-то я уже это слышала, – саркастично заметила Анна.

Но осеклась, встретив его взгляд.

Холодный. Жёсткий. Пронзающий.

Она не разделяла его убеждений. Но рядом с ним чувствовала себя в безопасности. Ему не нужно было повышать голос, не нужно было угрожать – его спокойствие вселяло уверенность. Будто ничто и никто не могло его выбить из равновесия. Ни угроза, ни хаос, ни сама реальность. У Эриха не было сомнений. И она, рядом с ним, теряла свои.