– Крыша Министерства авиации твердо обещает жару, и мы подумали взять «роллс» и отправиться завтра на пикник.
– Тебе не кажется грубоватым бросить меня одного, после того как мы десять лет не виделись? – сказал Ларри.
– Дорогой, не говори глупости. Ты поедешь с нами.
– Только не пикник в Англии, – запротестовал Ларри. – Я этого не выдержу. Помню с детства! Все эти муравьи с песком в еде, костер, не разжигающийся из-за мокрого хвороста, орущие чайки, а когда ты надкусываешь бутерброд с огурцом, вдруг тебе на голову падают хлопья снега…
– Ну что ты, дорогой. Крыша Министерства авиации обещает беспрецедентно высокое давление, – заверила его мать. – Завтра будет очень жарко.
– У них на крыше, может, и жарко, а у нас внизу?
– Не сомневайся, – твердо заявила она.
– Я подумаю, – пообещал Ларри и вместе с недопитой бутылкой на случай, если микробы атакуют его среди ночи, отправился спать.
Утро выдалось небесно-голубым и безветренным, уже в семь утра припекало. Предсказания сбывались. Наша мать, дабы уж точно ублажить Ларри, принесла завтрак ему в постель. А Марго ради общего спокойствия даже воздержалась от получасовой какофонии в ванной, где она обычно распевала популярные песни, не зная толком ни мелодии, ни стихов.
К десяти часам багажник был загружен, можно трогаться в путь. Джек в последнюю минуту что-то отладил в моторе – тут пустяков не бывает, мать еще раз пересчитала все продукты, Марго трижды возвращалась в дом за чем-нибудь забытым. Наконец все собрались перед машиной.
– Может, опустим крышу, раз уж такой чудесный день? – предложил Джек.
– О да, дорогой, – поддержала его мать. – Надо пользоваться погодой.
Лесли с Джеком общими усилиями убрали парусиновую крышу. Мы все расселись, и «роллс» покатил по английской глубинке, роскошной, зеленой и какой-то миниатюрной, заполненной птичьим пением, – о чем еще можно мечтать? Лесочки на проносящихся мимо холмах смотрелись этаким барельефом на фоне голубого неба, где смутно вырисовывались ниточки неподвижных облаков, похожих на зубастых карпов. Воздух благоухал, солнце пригревало, и автомобиль, тихо жужжа, словно сонный шмель, скользил среди высоких живых изгородей и зеленых холмов, то и дело, как ястреб, ныряя в лощину, где сбивались в кучку коттеджи с неровными соломенными крышами, так что каждой деревеньке хорошая стрижка не помешала бы.
– Я уже забыл, как этот пейзаж напоминает викторианские кукольные домики, – в задумчивости произнес Ларри.
– Правда, чудесно, дорогой? – сказала мать. – Я знала, что тебе понравится.
Мы миновали беленые коттеджи, чьи соломенные крыши походили на огромные корки пирога, и тут Джек за рулем вдруг напрягся.
– Та-ак! – воскликнул он. – Вы слышали? Тикити-тикити-пинг, а потом скррр…
После небольшой паузы Ларри обратился к матери:
– Мне казалось, эта семья и без того неуравновешенная, чтобы еще добавлять безумия посредством женитьбы.
– Вот опять. Скррр! Скррр! Неужели не слышите? – Глаза у Джека лихорадочно блестели.
– Господи! – с горечью выдохнула Марго. – Почему мы не можем никуда поехать без того, чтобы ты не разобрал машину на части?
– Но это может быть серьезно. Тикити-тикити-пинг может означать повреждение головки магнето.
– Просто наехали на камень, – предположил Лесли.
– Нет, тогда был бы другой звук, – сказал Джек. – Пинг, но без тикити.
– Я не слышал никакого тикити.
– Никто не слышит никакого тикити, кроме него, – раздраженно сказала Марго. – У меня это уже вот где!
