Пилот ракетоносца. Вижу цель - страница 5

. А вокруг этой теплой и в меру яркой звезды вращалось полтора десятка разнокалиберных планет, включая одну, сильно напоминающую массой, размерами и удаленностью от светила Старую Землю или тот же Фронтир. И в довершение всего, планета имела кислородосодержащую атмосферу и на ее поверхности было много воды. Голубое сияние воздушных масс, снежно-белые континенты облачных фронтов и зеленые пространства океанов…

– Выглядит воодушевляюще! – голос Анны звучал ровно, но Эрик расслышал в нем завуалированные нотки тревоги. Княгиня Эгерланд была обеспокоена, и не напрасно. Есть секреты, которых лучше не знать.

– Красивая планета, – сказал он вслух, – но по ту сторону Пустоты об этом, кажется, никто даже не догадывается.

– На Фронтире об этом знают, но пока по нашей просьбе свое знание не афишируют, – успокоила их адмирал Шлезингер, которая, разумеется, все поняла верно. – Обещаю, господа посланники, мы не станем посвящать вас в государственные секреты нашей республики… Во всяком случае, в те, которые могут стоить вам жизни.

«И на том спасибо!» – Тревоги и опасения не входили в перечень чувств, к которым Эрик привык в прошлом, не хотелось привыкать к ним и в будущем. Тем более он не имел желания тревожиться сейчас, когда «все у него складывалось наилучшим образом», а перспективы выглядели и того круче.

Переход через Пустоту оказался вполне комфортным: пять станций, десять дней пути. И если первый прыжок, от Фронтира к Перекрестку, находился на грани возможного – одиннадцать с половиной часов в подпространстве, – то остальные оказались более чем стандартными: от трех до пяти часов на прыжок. Неторопливые разгонные марши, спокойные переходы в «никуда» – к блуждающим планетам-сиротам[15], например, или к системам коричневых карликов, – и несуетное общение с адмиралом и ее штабом «в кулуарах» командной палубы. Еще, поскольку заняться на борту идущего сквозь ночь дредноута было больше нечем, они с княгиней Эгерланд начали учить холодянский язык, имевший два названия: обиходное – «тал» и литературное – «цуне»[16]. А в перерывах между тем и этим не без удовольствия слушали рассказы Грит Мюстерс и дипломатического советника Наташи Мозер, прикомандированных к «имперской миссии» на постоянной основе. Женщины рассказывали господам посланникам о мирах Трилистника и о государствах, известных под общим названием «Неассоциированные Миры Открытого Космоса». А вот о Холоде, как ни странно, в первый раз разговор зашел лишь накануне прибытия в Гибралтар.

Прошлым вечером они вчетвером – «господа посланники» и прикомандированные к ним лица – устроились в маленьком уютном салоне, примыкающем к кают-компании «командной палубы». Пили импортный кофе из Амхары и беседовали о том, о сем, но большей частью о том, что ожидает Анну и Эрика на планете Холод.

– Наши предки, – пыхнула сигарой госпожа Мозер, – покинули Старую Землю в 2117 году. Это точная дата, господа, она зафиксирована в десятитомных Анналах Холода – подробной хронике, охватывающей события первых пятидесяти лет нашей истории. Записи вела группа историков, положившая начало существующей поныне Службе Хронистов. Так вот, первый том Анналов как раз и повествует о Побеге, то есть о периоде от старта с орбиты Старой Земли одиннадцатого июня 2117 года, до высадки на Холод в декабре 2125 года.

– Вы хотите сказать, что они находились в пути восемь лет? – уточнила Анна и, благодарно кивнув Эрику, приняла у него бокал с коньяком.