– И кое-что иное заодно, небось, прочищали?
– Это уж как водится, не без этого…
…Лейтенант Малахов на ту пору служил в Потсдамской учебной бригаде командиром взвода в самоходной батарее.
Жилось нелегко, но весело. С утра до вечера он пропадал в военном городке. На личную жизнь времени не оставалось. Приходил он домой поздно, лишь ночевать. Со своими соседями-холостяками чаще виделся Жека в парке, в учебном поле, чем за общим столом в их небольшой однокомнатной квартирке, выделенной им на троих.
В тот день лейтенант заступал в наряд. И он решил чуть посидеть на спине, выгнав пузырек на середину. Глаза начали слипаться. Резкий, настойчивый стук в дверь нарушил идиллию благостного отдыха.
Поднявшись, он подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла их милая соседка Анна. А если уж быть до конца точным, то Аннет.
Но они называли ее просто Анной. Женщина вся, с ног до головы, была мокрая, одежда в ржавых подтеках.
– Камрад офицер, камрад офицер… – лопотала она, видно, других понятных русскому человеку слов больше не зная.
– Was ist los, Frau Anna? Что случилось? – спросил Малахов.
Из сбивчивого объяснения бедной женщины он уяснил, что она принимала ванну, а кран перестал закрываться. Она его того… с силой пристукнула, его сорвало. На глазах у Анны появились слезы отчаяния, она стояла перед ним жалкая, беспомощная и заламывала руки.
– Ein Moment!
Лейтенант живо схватил в руку разводной ключ, на всякий случай валявшийся у них на кухне под раковиной, и рванулся на помощь.
Перекрыть общий кран ему большого труда не составило. А потом, уже не торопясь, он разобрался и с поломкой. Сам метнулся в магазин, и через полчаса все находилось в полном ажуре.
– Tee? – предложила она чашку чая, и он не стал отказываться.
Левой рукой пододвинув к себе табуретку, хозяйка встала на нее и потянулась к верхнему шкафчику. Полы ее и так коротенького халатика неудержимо поползли вверх, совсем бесстыдно открывая перед его глазами подколенные ямочки, стройные икры…
И все случилось неожиданно. Анна чуть покачнулась, табуретка под ней накренилась, и он едва успел подскочить, подхватить.
Его руки крепко сомкнулись на ее плотной нежной груди, губы уткнулись в шелковистую кожу на шее.
Отчаянно зажмурившись, он поцеловал ее, потом еще, еще, ожидая, что она сейчас повернется и ударит его за беспардонную наглость.
Но она все не поворачивалась, не вырывалась, наоборот, обмякла в его руках и тяжело задышала. Недолго раздумывая, он подхватил ее на руки и широкими шагами понес в спальню…
Сколько их сумасшествие продолжалось? Он опомнился только тогда, когда настенные часы отстукали то ли пять, то ли шесть ударов.
В шесть часов – начало развода. Выходит, что он опоздал? Малахов вскочил, как взведенная боевая пружина бойка ударника. Но тогда, на его счастье, часы показывали только пять.
Потом он к ней еще заходил и не один раз. Аннет призналась ему, что давно приглядывалась к нему, но не знала, как ей подойти. Помог случай. Его Величество Случай. Не сама же специально, в конце же концов, сорвала Аннет головку крану? Или все ж она сломала сама?..
– А как вы с ней объяснялись? – послышался каверзный вопросик.
– Я, – Жека прищурился, – в общем-то, неплохо шпрехаю. И не только, как говорится, в пределах школьной программы.
– А как же те, что не шпрехали? – подкинули в топку уголька.
– А кто и как, – усмехнувшись, подполковник пожал плечами. – Были такие, что ни слова не понимали. В магазине, чтобы взять полкило колбасы, сперва заказывали килограмм продукта. Килограмм, он, что по-нашему, что по-немецки, звучит на слух одинаково…
