* * *
Было совсем темно. Рыбкин давно перестал зажигать на ночь фонарь. Электричество не горело. Браслет стоял у решетки дверей и не отрываясь глядел на ларь. Сегодня ему особенно хотелось есть. Он уже часа два не спускал глаз с заветной крышки. В эту ночь в конюшне стояла необыкновенная тишина. Не было слышно шумной крысиной, возни, писка и стука. Крысы исчезли. За всю ночь Браслет не видел ни одной.
Наконец настал час кормежки. Рыбкин не пошевелился. Браслет беспокойно заржал и сразу же виновато отошел в глубь денника. Прошел еще час и еще час. Голод мучил нестерпимо. Время от времени Браслет жалобно и тревожно ржал, но даже слабого шороха не слышалось в ответ.
И только когда совсем рассвело, тихо открылась крышка и Рыбкин не спеша вылез наружу.
Браслет заплясал на месте и, тыкая носом в решетку, тянулся к старику.
Рыбкин даже не взглянул на него. Он прошел мимо и вернулся с ведром воды.
От воды Браслет отказался. Он хотел есть, а не пить. Браслет тряс головой и громко стучал об пол копытом, поторапливая старика.
Рыбкин ушел и пропал. Браслет волчком кружился по деннику, не в силах ждать на одном месте.
Но вот зашаркали подошвы – казалось, что Рыбкин совсем не поднимает ног и волочит их далеко позади.
Браслет обрадовался и загарцевал на месте. Он хорошо знал, что такая походка обозначает тяжелую ношу. Браслет так давно не ел вволю. Но старик тянулся медленно-медленно.
Наконец он показался в дверях. У Браслета от удивления отвисла губа. Рыбкин шел с пустыми руками. Только под мышкой торчал маленький пучок сена-трухи.
Браслет громко и возмущенно заржал, требуя объяснения. Сегодня первый день за все эти месяцы, когда Браслету разрешалось громко ржать.
Рыбкин бросил сено в денник и пошел прочь, даже не закрыв за собой дверь.
Браслет все еще надеялся и ждал.
Рыбкин надел казакин и направился к двери.
Хлопнула дверь, щелкнул замок. Браслет ждал. Рыбкин ушел и не возвращался.
Первый раз за все это время Рыбкин ушел надолго из конюшни, не вычистив Браслета, с пустыми руками. И первый раз сегодня Браслет не получил ни зернышка овса. Не дождавшись овса, Браслет принялся за сено. Труха показалась ему необыкновенно вкусной, но она быстро исчезла, а голод не уменьшился.
Браслет вышел в коридор и обошел все денники, подбирая завалявшиеся кое-где сухие травинки, Рыбкин все не возвращался. Браслета мучили голод и скука. Без толку бродил он по огромной конюшне и остановился у открытого ларя. Наклонив голову, он обнюхал дно, прикрытое рогожей. Сухая соломина больно кольнула его в нос. Браслет фыркнул, схватил соломину зубами и разжевал ее.
Неожиданно он сделал необычайное открытие.
У соломы был довольно приятный вкус. Тогда, отбросив рогожу, он набрал полный рот прелой соломы и стал жадно ее жевать. Ему было необыкновенно приятно двигать челюстями.
Конец ознакомительного фрагмента.
