Пирог с черёмухой - страница 13

Мне осталось только повернуть, пройти мимо квартиры Динаркиной бабушки и сбежать по короткой лесенке, оканчивающейся у двери в предбанник. А дальше – толкнуть ее, сделать два шага, толкнуть вторую дверь и оказаться на залитом солнцем дворе. Такая ерунда – всего несколько секунд, несколько шагов, но нет ничего их страшнее. Потому что там, в сумраке между дверей или перед ними, в темном закутке под лестницей, может стоять Ведьма. Она может быть там, может внезапно проступить белым свечением на фоне темноты и, ласково улыбаясь, двинуться навстречу, протягивая ко мне руки.

Зачем-то ей нужно дотронуться до меня! Но я знаю, что нельзя, нельзя ей этого позволить! Поэтому я стою не дыша и прислушиваюсь: вдруг какой-то шорох подскажет мне, что она там, но слышу только бешеный стук своего сердца.

Кажется, чисто. Я осторожно прохожу мимо Динаркиной двери, делаю глубокий вдох и срываюсь с места, кометой пролетаю последний лестничный пролет, со всей силы ударяю в одну дверь, во вторую, чтобы не смели меня задержать, и вылетаю на свет, оставляя белую тень позади.

Дверь хлопает за спиной, отрубая мои страхи. Солнце на мгновение ослепляет, и, как собака – радостно и горячо, – дышит мне в лицо. И в этот же миг все взрывается криками:

– Дашка!! Дашка!!

Динарка бежит мне навстречу, на весь двор выкрикивая мое имя. Женька визжит и скачет от радости. Они налетают на меня как настоящее цунами. Сквозь переплетение их рук я вижу Нурика. Он широко улыбается и машет мне, Андрюха сдержанно кивает, но я вижу, что и он мне рад. А позади них, держась за спинку скамейки, стоит Колька. Наши взгляды встречаются, он подмигивает мне, и от этого почему-то перехватывает дыхание. А девчонки хохочут, что-то кричат, душат в объятиях, скачут вокруг и тянут за собой. И лучше всего этого ничего не может быть.

Меня торжественно усаживают на скамейку. Динарка бесцеремонно толкает брата и плюхается рядом со мной, Женька – с другой стороны. Нурик смущенно, а Андрюха недовольно сдвигаются на самый край скамейки вместе с шахматной доской. Фигуры падают, Андрюха тихо выругивается. Но я знаю, что он сердится не всерьез. Он всегда такой, что поделать.

Девчонки смотрят на меня во все глаза.

– Когда ты приехала? – спрашивает Динарка.

– Вчера, – отвечаю я.

Колька так и стоит сзади, держась за спинку скамейки, и я лопатками чувствую его руки.

– И до сих пор не зашла ко мне! – возмущается Динарка.

– И ко мне! – передразнивая ее тон, добавляет Колька.

Я оборачиваюсь. Он оперся локтями на спинку скамейки. Его лицо совсем близко, и от его дыхания по шее бегут мурашки.

И снова я почти не узнаю его. Я не могу поверить, что это наш Колька. Наш дворовый Колька-дурак. Я же его сто лет знаю! Но сейчас, когда он так близко, мне кажется, что вижу его впервые. Как он сумел так измениться за год?!

– Извини, – тихо отвечаю я Динарке. – Маму сегодня провожали, а потом бабушка…

– Ладно, ясно. – Динарка машет рукой и обнимает меня за плечи. Руки у нее длинные, худые и смуглые. Я на ее фоне выгляжу бледной поганкой. Динарка все знает про мою бабушку, поэтому не расспрашивает дальше. Не хочет меня смущать.

– А вы все давно приехали? – спрашиваю я, стараясь не отвлекаться на Колькино дыхание возле уха.

– Мы две недели назад, – отвечает Динарка, и Нурик одобрительно кивает.

– Я уже пять дней тут, – говорит Женька.

– Неделя, – коротко изрекает Андрюха, не отрывая взгляда от доски.