Демьян Устиныч кивнул, соглашаясь.
– А потому, заранее заручившись вашим добрым согласием, я и позволил себя несколько отвлечь Глебушкина от исполняемых им обязанностей. Тем более, что посетителей в этот час не наблюдается, вы не находите?
Демьян Устиныч кивнул во второй раз, не находясь, что ответить.
– Потому передаю вашего подчиненного вам с рук на руки, и прошу покорнейше иногда позволять мне пользоваться его добровольной помощью. Думаю, что это очень хорошо скажется на репутации вашей конторы.
Демьян Устиныч согласился в третий раз, следя за тем, как после поощряющего кивка Мышко Глебушкин ловко повесил свою куцую шинельку на вешалку и уселся за свой стол, пододвигая к себе бумагу и готовясь что-то писать.
– Я бы хотел поговорить, с вами, господин Зябликов. С глазу на глаз. – Мышко сделался серьезен.
– Хорошо. – Демьян Устиныч кивать более не стал и повёл рукою:
– Пойдёмте в мой кабинет, господин Мышко. Там нам никто не помешает…
В кабинете стоял вкусный запах.
– Не желаете ли кофею, Арсений Фридрихович?
– А вы знаете, не откажусь! – Мышко скинул свое элегантное пальто, небрежно бросив его на спинку стула.
Демьян Устиныч собственноручно налил им кофей из кофейника, располагающегося на небольшой горелке, и протянул чашку помощнику инспектора. Тот её принял, изобразив на лице своём добрую улыбку и, поблагодарив сердечно, сделал глоток, довольно сощурившись:
– Великолепный напиток! Сами готовите, Демьян Устиныч?
– К сожалению моему, лишён подобной возможности. У меня договорённость с поваром из Олимпа. Его человек приносит мне кофей каждое утро.
– Ресторан противу вашей конторы? Прекрасное место. Очень изысканное и дорогое. Вы располагаете деньгами господин Зябликов…
Демьян Устиныч напрягся, сжав зубы. Сказано было так, что становилось неясным, задаёт сыщик вопрос или утверждает очевидное.
Но начальник конторы был стреляный воробей, и голыми руками его взять не представлялось возможным. Он понял, куда клонит его собеседник, и тоже растянул губы свои в улыбке:
– Господин Мышко, поверьте, мне нет нужды устраивать представление и грабить собственную контору, чтобы свободно пить кофей из ресторации каждое утро. Я хозяин сего места, и воровать здесь для меня то же, что вынуть деньги тайком из своего левого кармана, чтобы перенести их в правый. Моих сбережений с лихвой хватает на то, чтобы не нуждаться в самом необходимом.
Мышко улыбнулся, допил кофей и поднялся, ставя чашку с прилагающимся к ней блюдцем на стол:
– Человеческие поступки, дорогой Демьян Устиныч, порой так непредсказуемы и нелогичны, что объяснить их не умеет и самый мудрый философ. Я имел дело с кражами, гораздо менее объяснимыми, нежели та, что произошла в вашей конторе. А некий хозяин банка не так давно скрылся со всеми сбережениями, что охотно несли ему клиенты, включая те, что хранил в нем сам, а также его братья, отец и двоюродный дядя. Не сумел устоять, знаете ли. Так, что бывает всякое.
Впрочем, я ни на что не намекаю. Моя работа состоит в том, чтобы выискивать зерна правды в огромном потоке лжи, что составляет жизнь нашего города на большую её половину. Знаете ли, я где-то читал, что в восточных странах человека, преступившего закон, сажали в чан с нечистотами, ставили этот чан на повозку и возили по городу для назидания другим, а рядом с чаном стоял палач с саблей, он махал ею через определённое время, заставляя преступника спасаться, ныряя в этот чан с головой. Выбора не было, либо ты по уши в …, сами понимаете, в чем, либо твою голову срубят… Это происходило в глубокой древности, но поверьте, с тех пор ничего не изменилось. Выбора у тех, кто намерен шутить с законом, по сию пору нет. Либо так, либо этак.
