Читать онлайн Артур Газаров - Писать или не писать

С раннего детства меня тянуло к электричеству во всех его многочисленных проявлениях.

В трехлетнем возрасте полез с двумя длинными гвоздиками в розетку и усвоил урок на всю жизнь. После убедительной шокотерапии я глубокомысленно изрек:

– Ток – это очень ампасно!

В шестом классе моя любимая старшая сестра – Ира записала меня на радиокружок, собирал приемники, возился с цветомузыкой. Усилители, эквалайзеры, магнитофоны, проигрыватели, колонки – все это казалось мне самым интересным в мире.

Папа мне выдал старые дедушкины фотоаппараты, чтобы я сними играл. Тогда мне было три с половиной года. До сих пор простить себе не могу. Представляете раритетная фототехника в руках дикаря. Я добыл отвертки, молоток. Разобрал старинную фототехнику. У дедушки было свое фотоателье в центре города и много всевозможной фототехники. Отец не увлекался фотоделом, и он не думал о том, что «игрушки» будут разобраны. Мне всегда было интересно – что же там внутри. Пылесос, стиральная машина и утюг – их постигла та же участь.

На подоконнике по словам родителей и бабушки – вечная свалка. Если быть объективным импровизированная мастерская. Здесь я пилил, сверлил, точил. На письменном столе ни одного свободного участка. Радиодетали, блоки питания, катушки с проводами, паяльник, стопка журналов «Радио», книги «Радио это очень просто» и другие. Чего только не найти, но только не школьные учебники и тетрадки.

Седьмой класс подходил к концу.

Мне и в голову не приходило заниматься чем-то еще кроме электроники и музыки. Всерьез и надолго, так решил для себя. Рисование было не в счет. Это так, между делом. Как сейчас говорят – хобби.

Включил паяльник, собрался смонтировать простенький усилитель для гитары. Запахло канифолью.

Открылась дверь в мою комнату, всю заставленную барахлом вроде динамиков, усилителя от кинопроектора и прочей ерунды, как считали домашние.

– Уроки сделал? – строго посмотрела мама.

– Да… – неуверенно ответил и инстинктивно вжал голову в плечи.

– А как со стихотворением, выучил? Смотри у меня, не позорь родителей. В этот раз надо ответить на пятерку, а то стыдно уже.

– Хм. Нет еще.

– Скоро спать ложиться, а ты все еще не приступал. Бросай давай свои игрушки и займись делом.

Легко сказать выучи!

Если бы я знал, как это сделать. Учебник взял в руки через час после того, как распаял все детали.

Прочитал стихотворение и попытался воспроизвести перед зеркалом. Как говорится с чувством, с толком, с расстановкой.

Ага. Это, наверное, для гениев.

Пришлось прочитать еще раз, затем еще и как у Высоцкого – «Да ещё много, много, много, много раз…».

Стихотворение читал вслух раз десять, но запомнить не получилось при всем моем желании. Двадцатая попытка также не увенчалась успехом. Ну, думаю, надо прочитать вслух раз пятьдесят и тогда точно ничего не забуду. Сказано – сделано. Пришлось терпеливо процеживать этот нудный текст, который мне казался полным абсурдом. Вообще, зачем люди пишут стихи? Что не могут нормально изложить свои мысли? Кратко, по делу, по-человечески.

После того, как я громко вычитал ненавистный мне стишок в пятьдесят первый раз сил смотреть в книгу не оставалось. От поэзии, пардон, меня тошнило. Шумно захлопнул и отправился на кухню.

Когда меня вызвали к доске с ужасом осознал, что ни одной строчки стихотворения не помню.

Зато вспомнилась картина Федора Павловича Решетникова «Опять двойка».

Терять нечего, объясняться с родителями придется ближе к вечеру, так что пока я свободен, как в песне у Кипелова.

Ни минуты не раздумывая отправился в магазин, где продавались радиодетали. У прилавка я застыл, восторженно разглядывая электрогитару. Через минуту непроизвольно хлопнул себя по лбу. Схему усилителя, который собрался монтировать не взял. На этот раз замахнулся на качественный стереоусилитель.

– Что вам молодой человек? – улыбнулась продавщица.

Без малейшего напряжения продиктовал ей список транзисторов, конденсаторов, резисторов, диодов. Не упустил ни одной детали и при этом помнил все номиналы.

– Ну и память же у тебя, мальчик, – удивилась продавщица, когда я вернул ей один резистор и сказал, что вместо 0,5, она дала 0,25.

Шел домой и отгонял тяжелые думы.

Опять паяльник, то бишь двойка. Надо же, не мог вспомнить ни одной строки из стихотворения. Мой младший брат – Олег раз прочтет любой урок и все до последней буквы расскажет. Память феноменальная, у меня же никудышная.

Объясняться с родителями пришлось долго.

– Как ты будешь жить? У тебя одни двойки по литературе. Не можешь даже запомнить простое стихотворение, я уже не говорю про то, чтобы сочинение написать по книге, – возмущался отец.

– Ненавижу литературу, я же не буду писателем, зачем мне все это нужно, – в этот момент такая тоска навалилась, что хотелось завыть.

– Интересно, кем ты собираешься стать? Даже если не будешь писателем, знать литературу надо, всегда пригодится.

– Буду киномехаником, – сгоряча выпалил я.

Пару дней назад записался на курсы кинофотодела в фильмотеку. В класс зашел мужчина в костюме-тройке, галстуке, очках. В точности похож на Евстигнеева. Я даже подумал – неужели сам Евгений Александрович пришел к нам в класс.

Обещал научить демонстрировать кино, склеивать кинопленку и многое другое, что связано с кинопрокатом. Зато избавлюсь от литературы раз и навсегда, лучше кино буду показывать в кинотеатре и сам буду смотреть все новые фильмы.

Разве я мог отказаться от такого предложения?

До десятого класса я ходил на занятия и в конце мне выдали удостоверение демонстратора узкопленочного кино.

Не, вы не подумайте ничего плохого.

Книги читать я любил, но не те, которые задавали в школе. Летом в пятом классе вместо заданной по программе классики на одном дыхании прочитал «Таинственный остров», в шестом меня увлек Луи Буссенар книгой «Похитители бриллиантов», затем «Гиперболоид инженера Гарина». Много всевозможной приключенческой литературы прошло через меня. Книги любил в основном фантастические, в восьмом классе не на шутку затянуло и я записался в библиотеку. Бывало, что захаживал в книжные магазины, а также в мой любимый «Букинист» и покупал удивительные и такие интересные книги, что не хотелось, чтобы они заканчивались.

Когда меня вызывали к доске, чтобы я пересказал то или иное литературное произведение своими словами, я и двух слов связать не мог, так как ничего не знал. Если и читал, то не запоминал, ведь мне абсолютно было все равно.

Весь класс напряженно смотрел на меня, как я мучительно пытался что-то вспомнить. Кое-как озвучивал мысль короткой фразой вместо того, чтобы содержательно изложить то или иное произведение на свой лад.

Когда учительница начинала выдавать в мой адрес колкие фразы, весь класс громко смеялся.

Ох, как я возненавидел литературу и поэзию!

Получив очередную двойку, спрятал дневник в портфель и отправился в магазины, чтобы выбрать инструменты для монтажа, радиодетали. Затем с другом – Юрой Бариновым мы долго гуляли по городу, попутно заходили за пирожками, коктейлями или лимонадом.

На всю жизнь запомнились слова Аиды Львовны, учителя русского языка и литературы:

– Да, Кузнецов, писатель из тебя точно не получится. Литература – это явно не твое.

– Ну, не мое и слава Богу, – ответил я.

– Так нельзя. Подумай.

– Для чего она? Что мне с ней делать? В жизни есть куда более интересные вещи, чтобы так тратить время на нее.

– Что ты считаешь самым важным?

– Например, электроника, фотодело, конструирование, чеканка, рисование, фехтование, да много чего еще.

– Пусть родители зайдут…

Обидевшись на всех писателей, вместе взятых за то, что они создали – такое наказание для меня, я стал ходить на каратэ. Разумеется, подпольно. В те годы такого спорта еще не было.

Тренировались в полуподвальном помещении. Наш учитель недавно вышел из тюрьмы и нигде не работал. Зато он душевно и виртуозно играл на гитаре – испанские мелодии нас завораживали.

Шел к концу девятый класс.

Занимался я еще и в художественной самодеятельности. Играл в русском народном оркестре, на домре. В качестве поощрения наш руководитель – Евгений Николаевич выдавал разрешение достать из громадного шкафа эстрадные инструменты.

На одной из репетиций мы разобрали электрогитары, вытащили электроорган, все быстренько подключили.

Подходит ко мне наш барабанщик и просит:

– Помочь сможешь.

– А что надо сделать? – я никогда никому и ни в чем не отказывал, если просят – надо обязательно помочь.

Вторая причина в том, что у меня будет оправдание почему я не выучил урок по литературе, другу помог.

– Съездить к моим родственникам и перетащить тяжелую швейную машинку Зингер. Она большая, неподъемная – чугунное основание. Сам я один не справлюсь, помочь там некому, родственница живет одна.

Ребята услышали, что ехать далеко, быстро придумали убедительные отговорки. Я не стал отказывать и легко согласился:

– Да, поеду.

Тем более, что всегда занимался спортом и вдвоем перенести, погрузить в машину пара пустяков.

Однако дело даже не в этом. Больше всего мне не хотелось встречаться с родителями. Опять вопросы, опять дневник с жирной двойкой, нудный и долгий воспитательный процесс.

Что я скажу в свое оправдание?

Приеду домой поздно, пора спать, и родители все оставят на следующий день. А там за целый день что-нибудь придумаю. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что придумать будет нечего, всего лишь оттягиваю время. То есть занимаюсь самообманом, как страус, который прячет голову.

Машину мы ждали долго, больше часа. За это время успели поиграть на электроинструментах после репетиции на народных. В итоге прошло часа два, машина все же приехала, и мы отправились к родственникам барабанщика. Ехали часа полтора. Приехали на легковой, поднялись и стали ждать грузовую. Барабанщик успокаивал меня:

– Машина будет через пять минут.

Проходит пять, десять, тридцать …

В комнате пахло пряностями, специями.

Успели попить чай два раза с домашним вкусным тортом, посмотреть телевизор, поболтать обо всем. Машины все нет. Наконец, подъехала. Швейную машинку мы спокойно погрузили, но барабанщик попросил помочь ее выгрузить по другому адресу. Куда деваться, друзьям надо помогать. Поехали, выгрузили, подняли.

Добрался до дома неприлично поздно. Запах лекарств. Захожу, у бабушки предынфарктное состояние:

– Ты где был, я думала, что тебя уже нет, что с тобой что-то случилось? Дальше все в таком же духе.

Успокоил я бабушку не сразу. Дома у нас телефона не было, только у соседей. Естественно, телефонный номер соседей не знал. У родственников барабанщика тоже не было домашнего телефона. С тех пор приучил себя всегда предупреждать и не надеяться, что все пройдет быстро. Как правило любое дело тянется намного дольше, чем запланируешь.

Мне повезло, родители уже легли спать – им завтра рано вставать на работу.

На следующий день после школы я опять убежал на репетицию. Сидим мы с Евгением Николаевичем, я с энтузиазмом разучиваю новую партию и вдруг скрипнула дверь.

От Евгения Николаевича шел несильный запах – пахло советским одеколоном.

Я машинально оглянулся.

Мамин взгляд запомнил надолго:

– Ты что здесь делаешь?

– На гитаре играю.

– Тебе это сейчас нужно?

– Да.

– Интересно, кем же ты собираешься стать? Кем будешь работать?

– Музыкантом, – пожал плечами я.