В каждом из нас живет зверь. И мы похожи на зверей. Кто на орла, кто на лебедя. Кто на медведя, кто на мышь. Кто на скорпиона, кто на дракона… Мы все похожи на кого-то. Но мы все берем из зверей именно зверское. Плохое, а не хорошее. Так не пора ли его уничтожить? К чему и призывал Бруно. Ведь до сих пор мы так и не изгнали этого зверя в себе. Просто в определенные моменты мы его усмиряем, в определенные он нас побеждает. А мы – это просто модель общества, в котором так или иначе тоже живет зверь.
«Дабы беззащитные ограждены были от власть имущих, слабые не угнетались сильными, низлагались тираны, назначались и утверждались справедливые правители и цари, поощрялись республики, насилие не подавляло разум, невежество не презирало науку, богатые помогали бедным, добродетели и занятия, полезные и необходимые обществу, поощрялись, развивались и поддерживались, преуспевающие возвышались и награждались, а праздные, скупые и собственники презирались и выставлялись на позор. Дабы страх и почтение к невидимым силам, честь, почтение и страх к ближайшим живым правителям держались; никто не получил власти, кроме тех, что выдались своими заслугами, доблестью и умом или сами по себе, что редко бывает и почти невозможно, или с помощью и по совету других, что – желательно, обычно и необходимо…»
А еще Бруно считал самым наихудшим грехом тот, что наносит ущерб государству и его народу.
Эту книгу нельзя просто читать. В эту книгу нужно вчитываться. В каждое слово. Если вы хотите узнать себя, узнать свой народ, узнать свою страну. Впрочем, узнать и другие страны. И всю Вселенную. Которую и представлял космический человек. Джордано Бруно.
Он до сих пор отлучен от католической церкви. Она простила, кстати, многих. Даже Коперника. Но не Бруно.
Похоже, он до сих пор опасен. Похоже, до сих пор его открытия (которые так тщательно скрывают) представляют угрозу для раскрытия тайны Вселенной. И тайны жизни и смерти. И правду о жизни и смерти… Но мы эту правду, открытую нам более четырехсот лет назад, так и не знаем. И узнаем ли?
Бруно выбрал опасный путь. И этот путь привел его на костер. Бруно однажды написал, что звезда – это огромное солнце и вокруг нее тоже планеты, планеты. И это тоже есть мир. И сколько в бесконечном пространстве таких миров!.. Он был прав. И каждая звезда – наша. Но, возможно, эти миры гораздо лучше нашего? И там за идейность и убеждения на кострах не сжигают?
Бруно, возможно, первый из первых предвосхитил космонавтику. Его не могли не казнить. Его казнили изощренно, в день празднования юбилея 50-ти кардиналов.
Это был праздник всепрощения. Когда его сожгли на площади Цветов. В солнечный день христианской любви. Человека, который один из немногих за эту вселенскую любовь сражался.
На голове философа возвышался высокий колпак, на котором был нарисован человек, извивающийся в муках от пламени. На желтой одежде ученого черной краской были нарисованы уродливые черти. На руках и ногах гения звенели тяжелые железные цепи. Язык Бруно был изуродован. И во рту – кляп.
Последнего гневного слова этого свободолюбивого человека боялись как никогда. Вдруг к последнему слову все же люди прислушаются?! Его привязали к столбу в центре костра железной цепью и перетянули мокрой веревкой, чтобы мучительнее было умирать. Веревка под огнем стягивалась и врезалась в тело.
Перед казнью палачи еще раз спросили мыслителя: откажется ли он от своего учения? Бруно брезгливо поморщился – вопрос был бессмысленен, нелеп и даже смешон. И твердо взошел на костер.
