Комната наполнилась напряжённым молчанием.
– Подождите-ка, – пробормотал Дайго, поднимая руку. – Вы хотите сказать, что если я не напишу что-то шедевральное, то… что? Меня уволят из этой жизни?
– Именно так, мистер Мацумура, – ответил голос.
У Дайго похолодело внутри.
– Но это… нелепо! Ужасно! И кто вообще решает, что шедеврально, а что нет?
– Я.
Голос прозвучал так уверенно, что даже сарказм в голове Дайго на мгновение замер.
– Прекрасно, – вздохнул он. – Мой худший страх – неудача. А теперь неудача может меня убить. Аплодирую вашему чувству иронии.
– Час пошёл, – сухо добавил голос.
На столе перед каждым участником появилась стопка бумаги и ручка. Дайго посмотрел на остальных. Все они выглядели ошеломлёнными: кто-то испуган, кто-то был зол.
– Ладно, – сказал он, садясь на стул. – Вы хотите, чтобы я написал? Хорошо. Но предупреждаю: моё "худшее" может быть даже хуже, чем вы ожидали.
Его рука дрожала, когда он взял ручку. Он взглянул на пустую страницу перед собой.
– Начинаем игру. Только бы она закончилась до того, как закончу я.
Дайго уставился на лист бумаги перед собой, словно тот вот-вот должен был заговорить и объяснить, как из него сделать шедевр. Бумага отвечала молчанием, только слегка шуршала под дыханием вентиляции.
– Ну, вот она, моя муза. Лежит здесь, белая и пустая, как мои перспективы, – пробормотал он и огляделся на соседей.
Все молчали. Женщина с золотыми часами сидела, выпрямив спину, словно собралась выступать перед комиссией. Она водила ручкой над бумагой, но ни одного слова так и не появилось. Мужчина в мятом костюме хмуро грыз ручку, словно надеялся, что от её чернил у него родится мысль. Полный мужчина с бородой вздохнул и отбросил ручку:
– А если мы просто не будем писать? Что тогда?
– Тогда вы узнаете, как быстро ошейник может взорваться, – раздался голос из динамика с абсолютной бесстрастностью.
Полный закашлялся и, побледнев, схватил ручку обратно.
– Отлично, – пробормотал Дайго. – Я участвую в смертельной версии книжного клуба. Всё, о чём я мечтал.
Он снова посмотрел на бумагу.
– Ну ладно, Мацумура, если хочешь выжить, придётся что-то написать. Давай-ка, вспомни всё, чего ты боишься…
Тишину комнаты нарушил скрип ручки: кто-то начал писать. Это был молодой парень лет двадцати, сидящий напротив. Он сосредоточенно выводил слова, а его лицо становилось всё более испуганным. Дайго напрягся.
– Эй, – шепнул он. – Ты чего там пишешь?
Парень поднял глаза.
– То, чего больше всего боюсь. Как велели.
– И что это?
– Отец. – Парень снова уткнулся в лист, не дожидаясь вопросов.
Дайго приподнял брови.
– Ладно. Видимо, у нас тут и психотерапия включена. Всё за один сеанс.
Но времени на язвительные комментарии не было. В голове у него заворачивалась мысль, что нужно как-то быть "лучше". А это значит, что его страхи должны быть ярче, глубже, страшнее.
– Страх… Страх провала? Да, конечно. Это то, что я знаю лучше всего. Почему бы не поделиться этим с комнатой смерти?
Он наклонился над бумагой и начал писать: «Весь мой страх заключается в тишине. Каждый раз, когда я открываю блокнот или компьютер, я слышу её. Эта пустота. Она кричит на меня громче, чем любые слова, говоря: "Ты не справишься".» Дайго остановился и задумался.
– Слишком драматично? Может, добавить шутку? Нет, шутки мне не помогут выиграть в этой идиотской игре.
Он взглянул на соседей. Полный мужчина выглядел так, будто готов заплакать. Женщина с часами наконец начала писать. Но при этом её лицо напоминало каменную маску, под которой явно скрывалось больше, чем она готова была показать.
