– Он действительно обжигает вены?
– У всех по-разному.
Она уклонилась от ответа. Значит, это правда.
– Я принесу ваши препараты, а вы пока подышите, постарайтесь успокоиться. Хорошо?
– Это, должно быть, ужасно тяжело – каждый день видеть умирающих людей, нянчиться с ними.
– Далеко не все умирают. Мне нравится работать с людьми. Нравится, что моя забота может кому-то помочь.
– Вы такая крутая, Линдси.
Мое искреннее восхищение заставило ее щеки вспыхнуть от смущения. Скромно улыбнувшись, девушка вышла из палаты и прикрыла за собой дверь.
Секунды тянулись издевательски медленно. Казалось, больничные стены начали сдвигаться. Меня переполнял жуткий леденящий страх, буквально до тошноты. Словно побочный эффект нагнал меня и без препарата.
Я лежала и чувствовала, как слезы слабости, отчаяния, безысходности душат меня. Вопреки словам девушки я не могла успокоиться. Можешь назвать меня слабачкой, Подруга. Я пойму. Но я резко вскочила, сгребла вещи в охапку и выглянула в коридор. Линдси что-то говорила коллеге на посту, держа в руках пакет с лекарством. Пока человеколюбивая медсестра стояла спиной ко мне, я выскользнула из палаты и выбежала на лестницу.
Сев за руль, я вдруг поняла, что до сих пор держу обувь в руках. От презрения к себе зарыдала во весь голос. С горем пополам натянула кроссовки, без конца бормоча под нос:
– Я не могу. Не могу. Не могу. Не могу.
По трассе в Скарборо я неслась так быстро, словно совершила дерзкий побег из тюрьмы, а не из больницы. Словно меня догоняют, а если догонят, то насильно скормят весь препарат.
Я добралась до родного городишки, но не поехала домой, а свернула к бару Мэтта.
***
Мэттью Сайкс был моим первым парнем. Первым и единственным, кроме Эда. Мы встречались два года в старшей школе. Расстались, когда я сообщила о решении продать мотель. Он никогда не смеялся над моим желанием уехать, вместе со мной читал и смотрел все, что связано с Нью-Йорком, просил своего отца привозить мне сувениры из поездок. Одно время мы даже мечтали, что уедем вместе. Но за полгода до этих новостей о продаже он признался, что ему хорошо здесь, и он хочет остаться. Я стала отдаляться от такого «темного, бесцельного человека». Решение моего папы поставило точку в наших с Мэттом отношениях. Мы не общались какой-то период, а, когда я немного пришла в себя после смерти родителей, случайно столкнулись в супермаркете. Неудивительно, впрочем, если учитывать размеры Скарборо. Оказывается, он даже был на похоронах, просто я тогда ничего и никого не видела. Мы разговорились и с тех пор дружим как ни в чем не бывало. Эд ему сразу не понравился. И это было взаимно. Мой муж до сих пор ревнует к моему бывшему парню. Ему ужасно не нравится, что мы общаемся, что я иногда сижу в баре, который Мэтт открыл несколько лет назад. Иногда меня это умиляет, Подруга, а иногда выводит из себя.
Мэтт возмужал за эти годы, из симпатичного приятного мальчика превратился в обворожительного крепкого мужчину. Это один из немногих людей в Скарборо, чья простота меня не раздражает.
Господи, Эд слишком сложный, остальные слишком простые. Да что мне нужно, черт возьми?
Зайдя в бар, я тряслась так, словно меня только что откопали из сугроба. В зале никого не было, поэтому я слабым, непослушным голосом позвала друга. Его голова высунулась из подсобки, и я хрипло прошептала:
– Привет. Налей чего-нибудь.
