– Я не знаю, – прошептала гостья и увидела, как церковный свод пошел кругом, блистая позолотой, хоровод свечных огней увлек ее. Ангелы спорхнули с фресок и закачали пришлую пушинкой на белых облачных крыльях.
А потом с алтаря сошел немой старец и вдруг обернулся молодым мужчиной. Таким красивым, что можно было потерять дар речи. Но что удивительно, она не испытывала тех чувств и желаний, какие раньше ощущала при виде красивых мужчин.
«Я хочу, чтобы ты любил меня».
«Я и так люблю тебя, ты ведь мое дитя». – Он улыбался ей, и лицо Его лучилось добротой и светом.
«А… Я поняла, кто Ты. Со мной происходит чудо. А скажи мне… Если я Твое дитя, а Ты всемогущ, почему Ты допустил, чтобы я страдала всю жизнь? Потому что есть любимые дети, а есть нелюбимые, да? Я нелюбимое чадо?»
«Ты одно из самых лучших моих творений. Как я могу не любить тебя?»
«Тогда еще больше не понимаю…»
«…У родителей двое детей: один – нормальный, а другой – калека. Обоих они породили, обоих любят, но перед тем, кто убог, чувствуют свою вину и потому изо всех сил стараются сделать его жизнь лучше и этим оправдать себя хоть как-то за то, что он ущербный. А с того, кому все дано, и спрос больше, и ноша тяжелей, и надежды весомей…»
«А, так все крутые – дети-уроды?»
Он усмехнулся:
«Нет, не все. Есть люди, идущие абсолютно правильным путем, им воздается при жизни!»
«Мне не нужно воздаяний. Я бы хотела быть собой, но легкой, как мотылек. Не обремененной раздумьями, страданиями, сомнениями…»
«Такой ты была много жизней назад, красивой и бездумной, на более низком уровне».
Она вспомнила многоуровневые игры-«ходилки», в которые, как дуры, они играли со Светкой, по приколу.
«А, так Ты компьютерный гений».
«В какой-то степени – да».
«Ты хочешь дать мне новую программу?»
«Нет, я хочу сказать, что я тебя очень люблю. С такими, как ты, я делаю мир лучше: мир, где нет зла, зависти, горя, болезней, старости… Есть любовь, красота, доброта и разум».
«Так я могу сказать Сиду, чтоб он не мучился, что совершает грех, вмешиваясь в мироздание, что Ты его руками и умом поправляешь несовершенные стороны жизни…»
Он вновь стал немым старцем. Поднес воды к ее губам, она глотнула, закрыла глаза от блаженства и неги, растекающейся по всему телу, а когда подняла веки, увидела монастырскую келью.
4
– Когда ты ко мне прикасаешься, во мне начинают вздрагивать тысячи колокольчиков, – это Ника, девочка Ника, безумно красивая, трогательно юная.
– Слушай, ну сколько можно сопли жевать! Давай звони своему Строеву. Крути его по полной. Ты обещала мне помочь. Ну!.. Грины нужны как воздух, – это Тот, Кого Любила Ника, Когда Была Ханной.
– Я принесу тебе деньги. Отвечаю. Ты не волнуйся. «„Будет тебе новое корыто“, – изрекла водоплавающая героиня сказки Пушкина и осушила флакон „Хеннесси“». – Ника иллюстрировала действиями последнюю фразу про недешевый коньяк.
Ради Того, Кого Любила Ханна, она сбежала от Сида, хотя ей ежечасно нужно было находиться под врачебным контролем. Хотела быть рядом с ним, ведь теперь не стало главного препятствия – пропасти из двадцати лет. Когда этот красивый мальчик посвящал Ханне обалденно талантливые стихи, устраивал перформанс с внезапным появлением цветочниц с орхидеями, стоял под окнами каждое утро, как верный пес, рисовал ее портреты-граффити на стенах окрестных домов, она, напугавшись искренности юных чувств, попыталась избегать его, не оставляя «Ромео» ни малейшей надежды. Но однажды с сожалением ощутила, что начинает любить. С сожалением, потому что двадцать лет – это двадцать лет.
