Письма стареющего селадона - страница 6

Итак, завтра! Завтра ЭТО случится в моей жизни! Завтра я стану, наконец, мужчиной! Завтра!

Волнения новобранца не оставляли меня. Неопытный самец, я тогда думал, что стоит мне на секунду оторваться от ласк и раздевания женщины, она быстрёхонько натянет всё обратно на себя и убежит. Поэтому, когда я впился ей в губы, снимая с неё сарафан и сдёргивая с себя футболку, я думал о том, чтобы не было ни секунды паузы. Член надёжно торчал. Я стянул с неё трусики, опускаясь на колени. И вплотную оказался перед заветным, таинственным, манящим, пьянящим и непознанным…

Позже, много лет спустя, я в одном фильме услышал фразу, очень точно определяющую эту минуту, эту веху, этот водораздел в жизни молодого человека. «У каждого мужчины однажды наступает момент, когда женщина раздвигает ноги, и весь прежний мир летит в бездну».

Я не знаю, является ли таким моментом в жизни женщины дефлорация. Мне кажется, нет. Первые роды – вот разделение на жизнь до и после. Впрочем, женщины сами расскажут об этом.

Я уложил её на свою кровать, даже не стянул с себя брюки, только расстегнулся, вытащил своего восставшего дружка, как мог, прилёг на неё, целуя, но думая, что мне сейчас надо попасть «туда», не промахнуться. Опытная женщина, она немного раздвинула бёдра и легко пальцами направила меня к входу. Я почувствовал тёплую влагу своей крайней плотью. Вошёл уверенно, но сдержанно, медленно, на всю глубину. Первая волна сладостного чувства прошлась по мне, я понял, что могу потечь. Я вспомнил сразу советы Роберта Стрита по сдерживанию ранней эякуляции: надо мысленно отвлечься на сторонние темы. Я отвлёкся, начал что-то продумывать в своей голове. Предоргазменное ощущение ушло. Ушло надолго.

Все эти годы с того времени я периодически вспоминаю эту мою первую близость, анализирую и спрашиваю себя: что бы было, если бы я не сдержался тогда, а сразу выплеснул накопившуюся энергию, по мощности равную, наверно, взрыву в Хиросиме?

Я начал фрикции, аккуратно сопровождая их поцелуями шеи, сосков, губ, с багажом теоретических знаний приступил к воплощению поставленной задачи «удовлетворить женщину». Мы меняли позиции, но мягкая сетка железной кровати не помощник любовникам. Моя опытная подруга предложила переложить матрас на пол, чтобы она легла на живот, а я сверху. Мне это было просто в новинку, но эта поза потом станет основной в моей сексуальной жизни.

Короткая уздечка до боли плотно стягивала мою крайнюю плоть под головкой члена, эта болезненность переключала на себя мои эмоции, не давала им нарастать, чтобы замкнуть долгожданный рефлекс. Елда, привыкшая за десять лет быть отдроченной при закрытой головке, не принимала новых условий. Мне оставалось только долбить и долбить, ожидая естественного. Увы! Этого не случилось.

Я был внимательным, следил за её реакциями, подсчитывал в уме её оргазмы (тогда секс для нас, друзей, был спортом, и результаты скрупулёзно сравнивались).

– Пожалуй, хватит, он устал, – примиренчески сказала она, слегка поглаживая одержимого работягу. Я сам устал, ведь прошло уже четыре часа! Без эякуляции.

 С этого дня, дня моей инициации, я вошёл в наши сексуально-спортивные хроники как «легендарный четырёхчасовой Гай». Один из моих друзей, а он поджидал под дверью со своей кралей, пока мы освободим помещение, позже рассказал: «Когда вы вышли из комнаты, твоя подружка едва сдерживала равновесие. Валя мне шепнула на ухо: «Ну, твой друг даёт!» Это польстило моему самолюбию, но внутри была червоточина, что даже такое долгое и победное соитие не завершилось истечением. Позже, я как-то рассказал своему приятелю-коллеге, что однажды трахал бабу четыре часа и не кончил. Он только ухмыльнулся: «Считай, что не трахал совсем! Вот я свою Наташку драл, так двенадцать раз спустил! Вот это секс!»