Пушкин оценил их и сохранил для потомства. «Письмо Татьяны предо мною – Его я свято берегу…» Чрезмерно равнодушный к авторам, он, видимо, все же ценил эти писаные исповеди. В некоторых случаях он действительно читал и перечитывал «с тайною тоскою» эту своеобразную литературу, оформленную по традициям французской эпистолярной поэтики, но при этом охваченную подчас горестным лиризмом открывшегося и отвергнутого чувства.
Часть этих писем дошла до нас. Мы можем вслед за поэтом перечесть эти старинные документы, освещающие его личность, его окружение, его эпоху.
Некоторые из корреспонденток оставили свои воспоминания о поэте, значительно дополняющие их эпистолярные признания и исповеди. Мы сочли необходимым присоединить их к письмам, добавив к ним еще несколько характерных женских мемуаров о поэте – М. Н. Волконской, А. М. Каратыгиной-Колосовой, В. А. Нащокиной, цыганки Тани.
Страницы воспоминаний как бы дополняют круг разнообразных впечатлений о поэте его ближайших современниц.
Надо отметить, что это особый вид мемуарной литературы: воспоминания о знаменитых мыслителях или художниках, бережно записанные женской рукой. Такие автобиографические свидетельства как бы составляют особую группу культурно-исторических документов. Факты творческого порядка здесь преломляются сквозь повышенную женскую впечатлительность, а облики знаменитых творцов перед нами неожиданно раскрывают новые, своеобразные, подчас наименее известные и наиболее человеческие черты. Все ценные свойства этого жанра выступают и в отрывочных мемуарных страницах о Пушкине.
Оговоримся: некоторые из приведенных воспоминаний писались их авторами под конец жизни, когда события отдаленного прошлого затуманились и побледнели. Быль сплеталась с преданием и подчас произвольно освещалась воображением или расцвечивалась «творческой памятью». Не все одинаково достоверно в рассказах Нащокиной и цыганки Тани. И все же в основном они передают нам явственно ощутимые черты подлинной жизни, быта и облика поэта. Маловероятный анекдот без труда отпадает и не может исказить установленной правды о Пушкине. Живые впечатления его собеседниц освещают по-новому его классический портрет.
* * *
В основу настоящего сборника положены известные издания переписки Пушкина:
1. Пушкин А. С. Переписка/Под ред. и с примеч. В. И. Саитова//Собр. соч. в 3 т. СПб.: Изд. Академии наук, 1906–1911 гг.
2. Письма Пушкина и к Пушкину, не вошедшие в изданную Академией наук «Переписку Пушкина», собрал М. А. Цявловский. Изд. Гос. Академии художественных наук. М., 1925 г.
3. Пушкин А. С. Письма/Под ред. и с примеч. Б. Л. Модзалевского//Труды Пушкинского Дома Академии наук СССР. Т. 1 (1815–1825). М.Л.: ГИЗ, 1926 г. Т. 2 (1825–1830). М.Л.: 1928 г.
Сюда же необходимо присоединить и письма Пушкина к Е. М. Хитрово (1827–1832). – Труды Пушкинского Дома Академии наук СССР. Л., 1927 г.
Большинство писем корреспонденток Пушкина написано на французском языке и по этой причине недоступно широким читательским кругам. Объединяя в одном сборнике «женскую корреспонденцию» поэта, дается полный русский перевод этих старинных посланий. Он выполнен О. М. Новиковой. Ответные письма Пушкина, написанные также на французском языке, частично даны в том же переводе, частично же – в переводах вышеназванных изданий, которые здесь воспроизведены.
Тексты писем предварены небольшими статьями и заметками о корреспондентках Пушкина, написанными, главным образом, по некоторым мемуарным свидетельствам и, особенно, по их письмам к поэту. В облике П. А. Осиповой, например, при внимательном чтении ее писем раскрывается ряд новых черт. Хозяйственная соседка Пушкина по Михайловскому оказывается в политическом отношении носительницей весьма радикальных убеждений, во многом идущей впереди воззрений самого поэта. В 20 – 30-х годах эта пожилая помещица является довольно типичной представительницей оппозиционной дворянской интеллигенции, преданной декабристам и резко враждебной милитаристскому строю Николая I.
