– Да, Саша, слушаю тебя, рассказывай- взволнованно проговорила она.
– Вы конечно же знаете, что началась война, что на нас напали немцы?
– Ну конечно знаю, сейчас об этом все только и говорят, только информации никакой, разное говорят. Например, что немцы продвигаются, и что нашим очень тяжело, но я в это не верю, сплетни это все, наверное, слухи.
– Жаль, что вас сегодня в сельсовете не было, там много что рассказывали, и про начало войны, и про фронт, и чем мы здесь должны помогать. Вы, может быть, слышали, что у меня отца и брата мобилизовали, две недели назад они ушли, пока вестей нет от них, рано, наверное, еще, но они обещали писать при первой возможности, мать, конечно, переживает, места себе не находит – продолжил взволнованно Саша.
– Да, я слышала об этом. – ответила тихонько Тамара Леонидовна.
– Так вот, сегодня в сельсовете Нина Остапенко, наша Нинка, выступала как руководитель местной ячейки, и сказала, что нужны добровольцы из комсомольцев, и вроде бы будут учить на военные специальности. Ребята говорят можно и в танковые войска, и на летчика учиться, а потом на фронт. Я пока к вам шел, решил, подам заявление. У нас собрание комсомольское завтра в школе – Саша говорил это, волнуясь, но при этом, внутренне уже определившись, не колеблясь. – если будет возможность, напишу в летное, я же так и хотел и мечтал летчиком быть. Мне кажется, с детства мечтал, а теперь, вот так и выходит. Если в летное не получится, куда возьмут. В общем, добровольцем пойду, я решил, да и не я один. Наверное, у нас все ребята так решили. Завтра на комсомольском собрании все подробно узнаю, и все будет ясно, и вы тоже приходите, там все ребята соберутся- закончил Саша.
Тамара Леонидовна сидела молча, опустив взгляд на свои руки, глаза ее были наполнены слезами.
– Как же так? – тихо проговорила она. – Как же так, Саша, вы же еще совсем дети, Саша? Это же война! – она закрыла лицо ладонями и еле слышно застонала.
– Нормально все будет, Тамара Леонидовна, а разве мы можем остаться здесь, когда на фронт уходят наши отцы и братья? Как нам дальше то тогда жить? Как в глаза людям смотреть? А когда они вернутся и спросят, почему вы не пришли помочь нам? Кто Родину защищать будет? Если некому станет. Мы что, за их спинами спрячемся? – Саша говорил это уверенно, уже ни на минуту не сомневаясь в своем решении.
Тамара Леонидовна опустила руки и подняла на него глаза, перед ней сидел уже не вчерашний школьник, а взрослый, определившийся человек. Она поняла, что уговаривать его бессмысленно.
– Ты матери сказал? – только спросила учительница.
– Нет, еще нет. Когда же было? Сегодня скажу, сейчас к Ане зайду, ее тоже на собрании в сельсовете не было, ей все расскажу, и о своем решении, а затем дома матери. Сам понимаю, не просто это будет. Все Тамара Леонидовна, я пойду, а вы завтра приходите в школу, все увидимся, а потом уж когда, не известно – Саша поднялся и пошел к выходу. Классная руководительница осталась сидеть как будто в забытье, вдруг она встрепенулась, подскочила к Саше и обняла его.
Саша вышел, а она, закрыв за ним дверь, опустилась на пол, тихо рыдая.
Саша направился в сторону Аниного дома, он с ней договорился заранее, что после сельсовета зайдет и они пойдут гулять. Он шел привычной для себя дорогой, не замечая ничего вокруг и казалось, нет ничего внешнего, что способно привлечь его внимание, перетянуть его мысль на себя. Сейчас же, особенно после разговора с Тамарой Леонидовной он был уверен в своем решении и думал только о нем, о чувстве долга перед Родиной, о своих товарищах, которые не подведут, о том, что и он не имеет права подвести их.
