А надо было бы заинтересоваться этим в первую очередь, ведь Волосатик был
очень редким и ценным экземпляром, а я его похитила из академии. Мне ещё повезло,
что профессор считает себя моим должником, поэтому позволил оставить существо у
себя. Сначала он не соглашался, хотел забрать Волосатика обратно в академию, но
я умоляла его позволить оставить беднягу в квартире. На мой взгляд, в подвале
академии просто чудовищные условия для содержания животных. Несчастные существа
заперты в четырех стенах без нормального освещения и свежего воздуха. Об этом я
твердила профессору каждый день и не по одному разу с тех самых пор, как
устроилась на работу.
От мыслей о томящихся в неволе необыкновенных животных меня отвлек Гришка,
который впервые за то время, что я опоила его сонным зельем, пошевелился.
Я тут же склонилась над парнем, внимательно вглядываясь в его все еще
безмятежное лицо.
Веки Гришки затрепетали, и вскоре он открыл глаза. Несколько секунд он
смотрел на меня мутным, ничего не понимающим взглядом,
затем удивленно протянул:
– Марина?
Я робко улыбнулась и присела на краешек дивана. Гришка не спешил
отстраняться, что уже радовало. Также он не предпринял попытки подняться на
ноги. Должно быть, после сонного зелья и всего, что делал с парнем профессор, у
него не было на это силы.
– Я уснул? – покрутив головой, спросил Гришка.
– Да, – ответила я, не спеша выдавать всю информацию сразу.
Голос парня звучал как прежде. Как до того момента, когда неизвестные силы
начали уничтожать его эмоции и привязанности.
На некоторое время наступила тишина. Я все еще сидела рядом, ощущая бедром
тепло тела Гришки. Чувствовала себя одновременно неловко и уютно.
– Марин, а что, вообще, произошло? – нахмурившись, спросил парень.
Вероятно, он прокрутил в голове все, что произошло за время его
«заморозки».
Я вздохнула, собираясь с силами, и рассказала все как есть, не утаивая
ничего. Единственное, о чем умолчала – о своих чувствах к нему. Во-первых, если
у нас это взаимно, пусть сам первый признается. А, во-вторых, я никогда ни в
кого не влюблялась и, естественно, никому не говорила о своих чувствах, поэтому
до дрожи в коленках боялась быть отвергнутой.
Выслушав мой сбивчивый рассказ, Гришка тяжело вздохнул и прикрыл лицо
ладонями. Он все еще продолжал лежать на диване, и я уже начинала волноваться.
Прежде парень не был таким лежебокой, а с учетом полученной информации вообще
должен в панике метаться по квартире. По крайней мере, именно так поступила бы
я на его месте.
– Гриш, а как ты себя чувствуешь? – тихо спросила я, наклоняясь над парнем.
Я протянула руку и коснулась его лба. Жара не было, что уже радовало.
– У тебя ничего не болит? – предприняла я еще одну попытку выяснить о
самочувствии Гришки.
Профессор Туманкин хоть и
профессионал в своем деле, но все же с подобным случаем столкнулся впервые, и
мог что-то напутать. А я очень боялась за Гришку. Наверное, даже больше, чем за
себя саму.
– Все в порядке, – ответил парень, но затем, задумавшись, добавил, – вроде
бы…
– Что значит «вроде бы»?! – запаниковала я и собиралась вскочить на ноги,
чтобы позвать профессора исправлять последствия своего «лечения», но Гришка
перехватил мою ладонь и с силой притянул к себе.
Я оказалась очень близко, настолько, что ощущала горячее дыхание парня на
своей щеке.
– Не уходи, – тихо сказал он и накрыл мои губы своими.
