При таком хорошем ветре идти до Второго залива всего минут семь. Вова в качестве матроса успел нахлебаться водички, только что на трапецию не вывешивался, да и я бы ему не позволил… Ну, а у Солинга дела были веселее! Шли мы короткими галсами, друг мой Вова летал неуклюже с борта на борт, а капитан Солинга потерял на ходу капитанскую фуражку. Фуражка качалась на пенистых волнах, и Коля Пронин закрутил поворот фордевинд, не предупредив пассажиров судна – огромный гик с пожелтевшим парусом перекинулся с одного борта на другой в доли секунды. Почему все остались живы, это вопрос к Посейдону, яхта сбросила скорость, точно подошла к капитанской фуражке, и невозмутимо пьяный Николай, подцепив её рукой, и не сливая воды, надел прибор на голову! Михаил Оленев стоял на носу, держась за бушприт, и рукою указывал путь…
Мы вошли во Второй залив, здесь с ветром было спокойнее. Две яхты красиво подошли к пирсу в глубине залива, поближе к пивному ларьку. Кроме нас, белок, и удивленных сторожей заснувшего пансионата вокруг никого не было. Коля Пронин в мокрой капитанской фуражке и Миша Оленев в своей невероятной шинели сошли на берег. Всем остальным приказано было ждать. Они зашли за прибрежный сарай, который сразу за пирсами, помочились на пироговскую землю, и мирно беседуя между собой (даже и не пытаясь поинтересоваться наличием пива – все равно нет!), вернулись к яхтам, уверяя, что пива нет. Мы согласились.
Лет через десять Коля Пронин тихо умрет от пьянства и мнимой гангрены правой ноги, а Миша Оленев – изобретатель серфинга в виде сигары – шагнет с двенадцатого этажа прямиком в Шамбалу.
Шам-балу-ла-ла-ла!
Как-то выпивали мы втроём в скверике имени Радищева, затем выпивали на тройном перекрестке с ныне Николоямской, а тогда Ульяновской, и соответственно – Серебрянической набережной, а затем перебрались во дворы Котельников. И стало нам так хорошо, что даже в футбол играть не хотелось! А между тем, прямо перед нами гонял мяч одинокий мальчишка. Мы подбросили ему как-то подкатившийся мяч и спросили: «Что же ты без друзей-то в футбол играешь?» А он ответил: «У меня нет друзей!» – «Так не бывает!» – воскликнули мы. Tолько Назар махнул вниз рукой и уронил туда же: «Бывает…»
По телефону дед сообщил, что едет по делам в Москву на машине и заглянет к нам в субботу. Проблема заключалась в том, что в этот день мы уезжали в Клин по купленной заранее экскурсии по местам Чайковского. Тогда ещё молодой, дед решил догнать нас на ленинградском шоссе и вместе завершить экскурсию.
За час с небольшим домчавшись на наградной бежевой Волге (ГАЗ 21 выпуск 1959года) до Клина, дед приблизился к старинной двери заповедного домика и прочёл на медной табличке:
«Чайковский Модест Петрович. Часы приема пн- ср с 10.00 до 16.00, суббота с 10.00 до 13.00. Просим в другое время не беспокоить».
Дед посмотрел на часы, согласился, что опоздал, пожал плечами и поехал назад. Мы тогда слушали музыку в концертном зале.
Машина времени, знаете ли…
На Шпицбергене помимо людей живут белые медведи и олени. Это из крупных млекопитающих на земле. А прочей живности ещё много, да нас это не касается. Олени гуляют себе, бока наедают, а вот с медведями хуже… Как говорит один знакомый вертолётчик, главное, чтобы он не начал есть тебя с ног. Поскольку, если медведь собрался сожрать банку тушонки на двух ножках, то он это сделает. И пишут поэтому на плакатах: «Если вы увидели белого медведя, постарайтесь сделать так, чтобы он вас не увидел». Хотя не бояться винтовочных выстрелов арктические хищники (а убивать их запрещено!), выходить за территорию поселка без карабина нельзя. Да и что собственно, делать в дикой природе советским, ныне российским, шахтёрам?
