Пламя и тьма: искра творения - страница 28

– Деяние твое пробудит Матерь Мира! Крича, восстанет вновь она. Иссякнет море, небо обагрится, огнем покроется земля. И гнев ее заставит мир бояться, и гнев ее постигнет и тебя, – старуха смеялась, произнося каждое слово, она была готова встретить смерть, поэтому смотрела в глаза своему губителю смело, словно это она казнила его.

Ханар Эпперли вонзил в ее грудь трезубец, ломая ребра и пробираясь к сердцу. Аза издала нечеловеческий крик, кровь и боль слились воедино. Он потихоньку проворачивал кисть руки, вырезая сердце из груди. Наконец оно оказалось меж трех граней, Ханар извлек трезубец наружу. К его удивлению, старуха не умерла, а смотрела на свое сердце в руках мучителя. Кровавая дыра в ее груди пульсировала и выплевывала кровь.

Синее пламя постепенно охватило бьющееся сердце, сжигая его. Чем сильнее горело сердце, тем сильнее Аза извивалась и кричала от боли. Ее агония была настолько сильной, что двое солдат с трудом удерживали ведьму. Кожа начала чернеть, покрываясь волдырями, синее пламя охватило волосы, затем перекинулось на руки и спину, пожирая несчастную. Как только сердце догорело в руке Ханара, Аза обратилась в прах, оставив после себя лишь черные цепи и пику.

Тем временем армиллиум стал меняться. Острые грани размягчились, стали течь по руке, через рану в ладони они втекали внутрь, пробираясь к венам. Ханар упал, его тело покрылось черной сеткой – металл прожигал его нутро, оставляя за собой невыносимую боль. Он сжал зубы так сильно, что они начали крошиться. Не выдержав такой волны боли, мужчина закричал, но крик продлился недолго. Тело начало биться в судорогах.

Од подбежал, чтобы помочь своему господину, но Исиндомид с помощью силы откинул его назад. Солдаты, все это время наблюдавшие за происходящим, обнажили клинки и начали наступление на колдуна. Их ожидала та же участь, что и Ода Куулайса – старик отбросил их назад, обращая мечи в расплавленный металл.

– Всем ждать! – приказал старик несвойственным для него твердым и громким голосом. – Ваш повелитель проходит сейчас священный обряд. Если Таргул решит, что он достоин, Ханар вернется к нам в новом обличье и с новой силой.

Тело Ханара начало ломать – позвоночник и суставы выгибались в неестественных позах, слышался хруст костей. Изо рта сначала шла белая пена, затем она приобрела черный цвет. Глаза налились кровью, казалось, еще мгновение и они лопнут от боли и напряжения. Од сделал еще одну попытку прийти на помощь своему господину.

– Ты убиваешь его, сукин сын! – крикнул он.

Исиндомид снова с помощью колдовства отправил его в телегу, где стояла клетка.

– Убьешь его ты, если будешь поддаваться эмоциям и лезть туда, куда не стоит! – злобно сверкнул колдун глазами.

– Если он умрет, я отрублю тебе голову! – прошипел он, но более попыток подойти к Ханару не делал.

Раздался громкий щелчок – мужчина на земле больше не подавал признаков жизни. Исиндомид подошел к нему и стал читать что-то, едва шевеля губами. Вокруг все замерло, ветер не смел тревожить тайные заклинания, птицы боялись петь свои песни, лишь трава заботливо, по-матерински обнимала лежащего на ней человека. В этот миг казалось, что сама смерть не решалась подойти ближе, чтобы забрать себе павшего. Скрипучий старческий голос произнес последние слова, которые тут же растворились в пространстве. Ханар Эпперли, сломанный и пурпурно-черный, по-прежнему не подавал признаков жизни. Од Куулайс подлетел к Исиндомиду и стал трясти его что было мочи.