Пламя и тьма: искра творения - страница 8

– А что, если нам нужны двое, господин? – не согласился с ней Од. – Может, кровь огня у двоих?

– Кто из вас двоих ублюдков авеста?! У кого из вас огненная кровь?! – гремел Ханар, обращаясь теперь уже к мальчикам.

В ответ он получил лишь тишину. Тогда мужчина подошел к Оду, вытянул из его ножен второй свободный меч и одним ударом вогнал его в живот Тее. Кровь потекла изо рта, она начала хрипеть. Мальчики застыли в ужасе. Из глаз Хейла брызнули слезы. Он понимал, что Ханар искал именно его, но слова застряли у него в горле.

– Укуфа! – приказал мужчина.

Женщина со смехом крутанула копье в своей руке и его острие оказалось напротив груди Раймонда.

– Спрашиваю в последний раз: кто? – Ханар сверлил Хейла обжигающим взглядом.

– Я! – хрипя, протянул он. – Я – авеста, в моих жилах течет огненная кровь!

Раймонд смотрел на все происходящее и пытался совладать с нахлынувшими на него чувствами. Он видел умирающую маму на земле, а брата, по всей видимости, ждала та же участь, а может, и еще страшнее. А что будет с ним? Его убьют или оставят в лесу на съедение диким зверям? У него не было времени разбираться, о чем они говорят, что такое огненная кровь, у него была только одна мысль – спастись самому и помочь брату. Его страх сменился злостью, в один момент он возненавидел убийц, пришедших за ними. Он ненавидел огромного Ханара, коротышку Ода и эту сумасшедшую Укуфу. Все, о чем малыш мечтал – перебить их так же, как они поступили с его матерью. Раймонд видел, что Ханар подошел к Хейлу и воткнул нечто черное в его живот. Едва заметное синее пламя пульсировало вокруг неизвестного оружия. Хейл скорчился от боли, брызнула кровь изо рта. Мальчик упал на колени – жизнь угасала в его глазах.

Раймонд почувствовал внутри невероятную ярость, которую раньше никогда не испытывал. Она обжигала его изнутри, разрывала его плоть и требовала немедленного выхода. Воздух вокруг него заплясал, тело его потряхивало, но это был не страх. Он схватил руками копье Укуфы – острая пика в один момент расплавилась и большой стальной каплей упала на землю. Женщина пыталась остановить его, пыталась удержать руками, но все, что слышал Раймонд, был ее истошный вопль. Ханар и Од повернулись к нему и хотели схватить мальчика, но они не могли подойти близко. Когда Хейл замертво упал на землю, злость Раймонда смешалась с горечью утраты и переросла в истинную ярость. Не в силах больше сдерживать ее, он отпустил разрывающее и прожигающее чувство за пределы своего тела. Последнее, что Раймонд запомнил перед тем, как потерять сознание – всепоглощающее пламя вокруг него, пламя, сжигающее его прошлую жизнь.

Двое в комнате предавались любви. Мужчина лежал на девушке, ритмично покачивая бедрами. Его тело блестело от пота, светлые волосы спутались и налипли на лицо, сильные руки ласкали девичье тело, наслаждаясь прекрасными формами и изгибами. Мужчина приближался к пику своего удовольствия. Каштановые волосы девушки были также спутаны и влажны, она извивалась под ним, чтобы помочь ему поскорее закончить. Девушка со скукой разглядывала обстановку комнаты и потолок, искусно выложенный мозаикой, рассказывающей историю восхождения солнца и луны, изображающей созвездия.

На тумбе у кровати стоял фонарь. Его стенки были спаяны из кусочков витражного стекла, горевшее внутри пламя рассеивало причудливые разноцветные узоры, наполняя комнату уютом. Рядом с дверью расположился дубовый стул, массивный и грубый, совершенно не смотревшийся в этой комнате. Кровать стояла напротив витражного окна, на котором жар-птица совершала утренний полет. Жар ее перьев ласково будил, даря ощущение спокойствия и умиротворения. Ночью же в свете луны птица, как волшебный страж, охраняла сон хозяина помещения. Под окном стоял резной сундук, в котором хранились личные вещи мужчины. Вся комната была пропитана уютом и теплом – хозяин трепетно собирал все в единый ансамбль, старался для девушки.