План питания «Без завтрака» и лечение голоданием - страница 2

Во всех отношениях это была лучшая больница для получения профессионального опыта из всех, о которых я знал. Здесь существовало одно жесткое правило, которое, как мне кажется, не соблюдалось ни в одной другой больнице. То есть, вскрытие трупов производилось во всех случаях смерти пациентов, ежедневно от одного до дюжины и всегда с такой тщательностью, какой я никогда не видел в частной практике.

Больше всего меня впечатлили особенности моей работы в больнице: посмертные открытия и различные методы лечения одного и того же заболевания. Вскоре я обнаружил, что, независимо от заболевания, каждый хирург сам назначал больному определенные лекарства: их качество, количество и время приема. При этом смертность в палатах была примерно одинаковой. При вскрытии часто обнаруживались хронические заболевания, о существовании которых нельзя было догадаться при жизни больного, но которые делали смерть неизбежной.

Еще одним преимуществом армейской госпитальной практики была стабильность положения и отсутствие изнурительного беспокойства друзей и родственников больных и раненых, что давало максимальные возможности для суждений и разумного подхода к лечению. А также – были высокие социальные отношения, существовавшие между офицерами-медиками, благодаря отсутствию всяких поводов для ревности: ни должность, ни жалованье не зависели от выдающихся способностей или профессиональных успехов.

Я понимал, что, несмотря на отсутствие опыта и мучительное чувство общей недостаточности знаний, больные и раненые в моих руках были в такой же безопасности от профессионального вреда, как и пациенты самого опытного врача в госпитале.

У меня были высокие профессиональные идеалы, но не умея пользоваться смутными представлениями и идеями, не гордясь знаниями, которые не стали моими собственными, я сразу же начал подкреплять себя опытом и мудростью своих собратьев-офицеров, чьи консультативные услуги всегда оказывались с готовностью и доброжелательностью.

С самого начала и на протяжении всей моей военной службы мои тяжелобольные имели преимущество перед всеми заимствованными навыками и опытом, которыми я мог распоряжаться. Что касается хирургических операций, то все они проводились в присутствии большинства медицинского персонала, некоторые из которых обладали большим опытом.

Хирургия армейских госпиталей 1864 года отличалась высочайшим мастерством и вниманием ко всем деталям, а смертельные исходы, как правило, объяснялись тяжестью ран, требующих операций, и недостатком жизненных сил для восстановления организма, а не присутствием микроба-убийцы. В то время микробы не были фактором, определяющим вероятность исхода жизни или смерти. Во всем остальном уход за ранами вряд ли можно было превзойти.

Что касается медикаментозного лечения моих больных, то оно было неудовлетворительным от первого до последнего пункта. По прошествии многих лет я не могу поверить, что, за исключением облегчения боли, хоть одному пациенту стало лучше от моих лекарств. И во всех случаях летального исхода вскрытие показало, что даже самое сильнодействующее лекарство оказалась бы бесполезным.

Но в изучении истории болезни по симптомам мой больничный опыт оказался бесценным. С тех пор я убедился, что наибольшую услугу у постели больного я могу оказать как толкователь симптомов, а не как продавец лекарств. Друзья больных, как правило, с удивительной остротой воспринимают признаки хорошего или плохого в течение болезни. И я редко ошибался в своей способности определять состояние пациентов по лицам их друзей, еще до того, как входил в палаты больных.