План питания «Без завтрака» и лечение голоданием - страница 3

По мере расширения моего врачебного опыта росла и моя вера в Природу, а поскольку не было никакого сходства в качестве, размерах и времени приема лекарств при одинаковых заболеваниях, моя вера в простые средства лечения болезней постепенно ослабевала.

После полутора лет больших возможностей для изучения болезней мужчин в раннем расцвете сил, в заботах о простом хирургическом лечении ранений от выстрелов и снарядов, я покинул армию с таким знакомством с тяжелыми болезнями и смертью в различных формах, которое позволило мне в дальнейшем сохранять полное самообладание в присутствии умирающих в частной практике.

Я начал заниматься общей врачебной практикой в городе Мидвилл осенью 1866 года. Среди многочисленных врачей, работавших в городе в то время, были люди способные и с большим опытом. Были среди них и те, кто с глубокой уверенностью в своей правоте назначал лекарственные препараты, в слишком малых дозировках для математической оценки. Но я также узнал о врачах, которые с такой же верой вводили болюсы (примечание переводчика: бо́люс лат. bolus, от греч. βώλος – ком, кусок – кусок частично пережёванной пищи, разжиженная фармацевтическая или иная субстанция, жидкость в объёме одного глотка во рту, а также в процессе прохождения до желудка через глотку, верхний пищеводный сфинктер и пищевод) до способности горла к деглютинации (склеивания). Были среди врачей и те, кто полностью верил в то, что виски – это питание, а молоко – жидкая пища и кто с огромной верой и сильными руками вводил в организм больного человека и то и другое, пока желудки людей не превращались в неработающие органы и смерть не наступала от голода, усугубленного болезнью.

Большинство случаев заболеваний, которые попадают под внимание врача, являются банальными, быстро проходящими. И даже при самых разрушительных болезнях Природа действительно одерживает победы, а врач получает все почести.

Это настолько верно, что можно утверждать, что, за исключением области хирургии, профессиональный успех в общем смысле зависит от личных качеств и характера врача, а не от достижений медицинской науки.

Люди уверены в том, что медицина способна излечить болезнь, едва ли меньше, чем сумрачный воин в индейской лечебнице в западной глуши, и эта уверенность примерно так же лишена разума.

Врач входит в палаты к больным с жесточайшей ответственностью в вопросах применения лекарственных средств. И чем больше его собственная вера в лекарства, тем сложнее его задача лечения. И, если врач принадлежит к моей, так называемой «старой школе», или аллопатии (примечание переводчика: аллопатия – это система, в которой врачи лечат симптомы и заболевания с помощью лекарств, радиации или хирургии), тем опаснее он для исцеляющих усилий самой Природы.

Для людей болезнь – это просто приступ, а не совокупность результатов нарушенных законов Природы, действующих, возможно, с самого рождения. Для людей симптомы болезни – это всего лишь свидетельства разрушения организма, а не видимые усилия по восстановлению нормального его состояния. Поэтому неудачи в облегчении состояния больных всегда вызывают у их друзей болезненное беспокойство, больше или меньше сомнений в способности врача выполнять свои прямые обязанности.

Эта неразумная, необоснованная «слепая вера» в лечебные средства так же сильна как в самых умных, так и в самых невежественных головах и она всегда доставляла мне больше хлопот, чем уход за больными. Еще одно серьезное осложнение в больничной палате возникает из-за близких друзей больных, которые уверены, что их собственные врачи гораздо лучше подходят для серьезной работы по назначению лекарств больным.