Пока учёный мозг Нин искал слово, Хатор услужил:
– Волнующе?
– Верно. – Попробовала слово на вкус.
Энки заторопился.
– Как если бы он меня в губы поцеловал.
Энлиля приметно передернуло. Хатор еле слышно и музыкально мычал в вечно улыбающиеся зубы. Энки ткнул в сторону брата испачканным в траве большим пальцем.
– Оп-па. Его колбасит! Зашибись, Энлиль представил.
Выпучил мерзкие глаза, полез сбоку к тонкому профилю командора:
– Он – представил!
Толстяк хохотал со сдержанным наслаждением.
– Вот. – Нин протянула книгу, которую держала в тонких пальцах у бедра.
Энки навис, изогнув стан, и притронулся широким нечистым когтем к названию.
– Про то, что бывает, когда головой об песочницу ударился. Когда пирожки делал.
– Руки.
– Не, не, не думай, я такое уважаю. Для мальчиков очень полезное. Из чего только у нас сделаны мальчики?
– Главное, знаешь, что?
– Чтобы я не пел. Грубиянка. Я вот шпиону расскажу, что ты читаешь, как у него голова устроена.
– Не понимаю, о ком ты.
– Тот грудастый в таких с едва заметными полосочками двубортных костюмах.
– Сам с собой разговаривает.
– Брильянтин и загар, бильярд и фруктовый салат – он же прелесть, Нин. Ты бы прикинула…
– Отвяжись.
– А на подбородок можешь ему мелочь класть, пока в телефоне-автомате.
– Маршал, вы можете приказать ему лечь на капот машины?
– Красивый парень, надежный, хотя и шпион… хотя… Как бы его дедушка не повесил. – Обеспокоился Энки. – Кстати, он теперь почти первое лицо в госбезопасности. У дедушки-то.
– Не могу, леди Нин. Без особого приказа не могу, извините.
– Жаль.
И, Нин, подумав, не удержалась:
– Дивлюсь, ведь это он упустил того занимательного пирата.
– Шпион, вишь ты, раскрыл дедушке заговор среди высших чиновников, и прямо к какой-то дате. Потому, наверное, дедушка его простил и полюбил.
– Сир, – прервал семейное развлечение Энлиль, – вы шли мимо, ведь так? Боюсь, мы задержали вас суетной болтовнёй.
– Ухожу. – Молвил Хатор, улыбнувшись. – Пойду погуляю. Небо, холмы, колониальные чудеса.
Нин сказала, что ей нужно переодеться. Она уйдёт в комнату и не разрешает обсуждать её цвет лица. Энлиль рассмеялся и пообещал – дело в том, что в их общем детстве у Антеи и Эри доминирующей темой было то, что Нин «такая бледненькая».
Энки шумно прошептал:
– Переодевайся. Я, кстати, бачок, починил.
Нин некоторое время смотрела, потом подчёркнуто вежливо сказала:
– Спасибо.
Энлиль ещё говорил что-то насчёт того, что мужчину украшает такт, Нин уже хлопнула дверью, а Энки крикнул вслед:
– Можешь спасибо оставить в бачке. Он выдержит.
Он всё ещё улыбался рассеянно и озабоченно. Энлиль счёл, что пришло время.
– Они навязывают нам атомную станцию.
Энки стряхнул улыбку и произнёс несколько слов. Энлиль кивнул.
– Вот именно.
– Извини, что я выругался, конечно. Но они, что?..
Энки повторил тему с вариациями. Энлиль показал ладонь:
– Я всё понял. Я тоже так думаю.
– Ты вот такими словами? – Поразился Энки.
– В общих чертах. – Уклонился командор.
– Но это же старьё и опасное… только разве для курятника, в качестве моральной поддержки петуху.
– Но зато она дешёвая.
– Разве синергия не бесплатная штучка?
– Они говорят о средствах на установку и обеспечение бесперебойности. Это и правда, немало.
– Но она бесконечный источник, разве нет? Я, правда, не так хорошо разбираюсь, как некоторые с двумя высшими образованиями.
– Да… но оборудование, оно очень дорогое.
– Хо. А они думали, мы в пионерских галстуках будем плавать в океане. Вместо плавок.
