Планета по имени Ксения - страница 11

– Не умничай. Тебе и не идёт. Твоя красота тем и привлекала, что без лишнего ума была. Ну, согласна?

– Не люблю я его уже давно. И забыла совсем.

– Полюбишь заново. Вспомнишь. И потом. Это же последняя твоя возможность заиметь полноценного ребёнка по любви и естественным путем. Ты же отказалась от возможности иметь ребёнка искусственным путем? Хочешь же только по любви и любви взаимной. Нет? От Ксена же не получается? А от него будет. У вас полное созвучие. Если было, то и осталось. Это тоже, если хочешь, пожизненный диагноз – любовь. Хотя часто люди и загоняют её в подсознание, но это не уничтожаемо, поверь мне. Только вместе с самим человеком это и уходит.

– Не хочу. Я всё забыла.

– Ничего ты не забыла! Он торчит в тебе, поэтому ты и не смогла жить полной и счастливой жизнью. Он мучил тебя и тогда, и всю жизнь ты была несчастна из-за него. Отомсти ему! За то, что с тобою сотворил. За забвение тебя, за слом твоей души, за то, что мог жить и наслаждаться с другими, а ты нет. Отомсти за всё его подлое существование!

– Да как?

– Разрушь его семейную идиллию. И брось. Оставь одного.

– Думаешь, я смогу?

– Ты сможешь.

Ксения была из тех немногочисленных людей, кто любил купаться в ледяной воде. Она купалась поздней осенью, ранней ещё весной. Этому её научила Лора, уверяющая, что холодное купание лучшее средство не стареть долго. И обладая уже возрождённым, заново юным телом, Ксения не изменила своей привычке. Она стояла одна на серповидном пляже лесного озера, того самого, где и видела его в последний раз перед отлётом. А он её не узнал, так ловко она замаскировалась большой розовой шляпой и очками, да и постарела она тогда, изменилась всё же. Он же запомнил её двадцатилетней девушкой. Он пришёл с какой-то распущенной дешёвкой, готовой отдаться всем желающим, не будь его рядом. И Ксения вспомнила, как та фефёла трясла своим обременённым похотью задом у всех на виду, в символическом купальнике, всё открывающем тем, чьим глазам была охота по ней елозить. Она приседала от прохлады воды, но с умыслом возбудить чужие эротические помыслы чужих ей самцов.

– Бр-р-р! – Ксения отмахнулась от мерзкого воспоминания, разбила его ладонью о гладь холодного озера. Вокруг не было ни души. Где-то в отдалении кто-то в лесу перекрикивался со своими гуляющими детьми. Она окунулась юным телом, усталой душой, чтобы и её встряхнуть и уравновесить в себе все части собственной прежней разлаженности.

– Я стала как прежде, – сказала она себе вслух, – и у меня всё впереди, ничего нет позади, мне просто приснился тяжкий сон, и сейчас я сброшу его в холодный поток, – и она поплыла туда, где в озеро вливалась наполненная вешней водой маленькая речка.

Выбираясь на уже тёплый песок из ледяной воды, она фыркала и отряхивалась, а душа расправляла свои тайные морщинки. Вода этого озера была особенной, она хранила в себе память о её подлинной молодости и всегда возвращала её, оживляя некой загадочной субстанцией, спрятанной где-то в банальных молекулах Н2О, в их незримом сцеплении. Ледяного заплыва хватало надолго, а чтобы избежать судорог, Ксения принимала перед погружением стимуляторы.

Когда-то это было только их озеро. Но в ночь его свадьбы с Лорой Ксения пришла на берег с Рамоном Грязновым в яростном, злом желании всё осквернить. Разбить хрустальную память, думая избавиться от Венда. Но не получилось избавиться. Чистейший целомудренный Грязнов плакал, сидя на песке и пряча лицо в коленях, жалуясь на невозможность забыть подлую и глупую Лорку. Ксения топила пальцы в его завитках, тихонько рвала их вверх, желая ему боли, но он ничего не чувствовал. Потом они искупались, как два малолетних дурака, вопя и брызгаясь, надеясь на приговор свыше тем двум дуракам – Рудольфу и Лорке. И приговор был приведён в исполнение неумолимым и высшим Судьёй, конфисковавшим их намеченное счастье, но и им с Рамоном Он, этот непознаваемый и скрытый ото всех Судья, всыпал того же. Уравновесил, так сказать. Просили покарать? Я исполнил. Но и вам дать ничего не могу. Не за что. Не желай другому того, чего не хочешь для себя.