Нет, за всей этой историей явно стояло нечто большее…
Ага, строения здесь всё же были. По крайней мере одно, куда их втолкнули, буквально за шкирку таща по ступенькам и недлинному коридору.
В помещении, где они оказались, пахло как-то по-особому. Привычные запахи кожи, оружейной смазки, металла, которые всегда витают в помещениях, занимаемых военными, присутствовали. Чего-то не хватало. Да, особой примеси тухло-кислого собачьего духа, который почему-то исходит от «укропских» вояк.
Какой-то высокий штаб? Конечная цель их путешествия?
– Вот, – сказали рядом. – Доставили. Смотрите.
Им сдёрнули с голов мешки. Уф-ф-ф… Действительно, военные в комнате. Какие, чьи, непонятно: камуфляж не наш, без знаков различия, шевроны непонятные. Трое. Все – в балаклавах, видны лишь глаза и рот.
Один подошёл, внимательно, словно при покупке, осмотрел каждого пленника. Затем спросил у Александра – видимо, как самого старшего:
– Кто такие?
Ага, всё теперь понятно! Вопрос прозвучал с вполне уловимой для русского уха звуковой фальшивинкой. Акцент. На двух словах не определить, чей, но человек явно иностранный!
– Журналист и писатели из России, – ответил Александр. И добавил на всякий случай: – Гражданские, в командировке по профессиональным делам…
Иностранец ещё раз внимательно оглядел его.
– Документы?
– У них, – мотнул головой Александр на сопровождающих. Этих было двое – остальные, надо полагать, остались в машине. Интересно, это ж куда их завезли, раз «айдаровские» каратели тут не хозяева?
Документы иностранец изучал долго и внимательно. Особенно внимательно – командировочные удостоверения писателей. Видать, странно для него было, что есть в России какой-то Союз писателей, который посылает своих членов в командировки на войну.
А может, он, Александр, это за него додумывает. А на деле иностранец просто по-своему въедливый и аккуратный. Немец?
Всё это время в комнате висела тишина. Не нарушали её и оставшиеся двое военных в дальнем углу за столом, на которых Александр не обратил было внимания. Но потом один из них встал, подошёл к пленникам и резко спросил:
– Чьто деваете тут?
А, ну этот точно поляк. «В» вместо «л» или, точнее, звук между «в» и «л» – такого, кажется, никто больше произносить не умеет.
Александр, молчаливо признанный старшим, ответил:
– Нас насильно привезли. Линию соприкосновения мы не пересекали. На той стороне я лично работаю в качестве официального собственного корреспондента российского информационного агентства. Можете запросить. Мои коллеги – писатели, приехали с гуманитарной миссией. К военным делам отношения не имеем. Международные правила разрешают репортёрам вести их профессиональную деятельность на территории военных конфликтов.
– На вас нет надпись «Пресса», – возразил поляк.
– Мы не направлялись в зону боестолкновений, – покачал головою Александр. – Мы ехали по территории ЛНР…
Сзади возмущённо хрюкнули, но поляк перевёл взгляд на конвоира, и тот притих. «Лишний удар по рёбрам обеспечен», – подумал Александр, продолжая говорить:
– …в Первомайск, чтобы там побеседовать с людьми, как они живут на войне. Нас перехватили на той территории и перевезли сюда.
За дверью раздались голоса, затем она распахнулась, и в комнату кто-то вошёл. Оглядываться Александр не стал, да и не потребовалось: вошедший проследовал к дальнему столу, за которым сидел третий, пока безмолвный иностранец, пожал ему руку, поприветствовал на английском языке.
