Она села и позволила Мишель снять с нее пальто и ботинки, затем, с небольшой помощью подруги, добрела до кухни.
– Садись. Я поставлю чайник. Хочешь маффин?
– Нет, спасибо. – Хизер опустила голову на стол, чувствуя лбом приятный холодок. – Где Сунита? – спросила она, не поднимая глаз.
– Ушла в парк на пробежку. Вернется с минуты на минуту.
– Я оставила продукты в магазине. Не могла собраться с мыслями, и мама посоветовала бросить тележку у стойки информации. Я сказала, что покупки кто-нибудь заберет.
– Я съезжу. Или Суни, когда вернется.
Хизер закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Засвистел чайник, и Мишель стала заваривать чай. В этом вопросе она была крайне разборчива.
– Поднимайся. Вот, с медом и лимоном. Как делала Нэн.
Хизер выпрямилась. Уютное тепло чашки согревало руки.
– Не могу поверить… В голове не укладывается.
– Твоя мама рассказала, что случилось?
– Никакой драмы. Обычная простуда переросла в пневмонию. Да, ей было почти девяносто четыре, и люди не могут жить вечно. Только она казалась одной из тех, кто может.
– Понимаю. Те, кто пережил войну, как будто из чугуна отлиты.
Пропищал таймер духовки. Мишель выключила ее, вытащила поднос с маффинами и поставила рядом с плитой.
– Готово. Это последняя партия. Сейчас съезжу в магазин. Ты была в «Лоблоу» на Дандас-стрит?
– Да. Спасибо. Ой, дать тебе карту?
– Не нужно, потом разберемся. Сиди здесь и пей чай. Я позвоню Суни и все ей объясню. Чтобы тебе не пришлось опять пересказывать.
Подруга закрыла за собой входную дверь, и Хизер осталась в доме одна. Нужно подняться к себе, позвонить маме, полежать немного. Пусть Сеймур свернется калачиком рядом с ней и убаюкает своим мурлыканьем. Увы, что-то приковало ее к кухне, к жесткому деревянному стулу, к ароматам апельсина и пряностей, наполнявшим воздух.
С последнего визита к Нэн прошло две недели. Хизер собиралась приехать в прошлые выходные, но сама простудилась и не хотела заразить бабушку.
Две недели назад они пили чай, ели булочки сконы из шотландской пекарни, которую бабушка так любила, болтали о девяностолетнем юбилее королевы и суете вокруг него. Потом зазвонил телефон, и Марджи, подруга Нэн, напомнила ей, что урок тай-чи начнется через десять минут в комнате отдыха.
– Прости, милая, мне пора, – сказала Нэн. – А кажется, что буквально минуту посидели.
– Да, время пролетело незаметно. Я позвоню тебе через пару дней, хорошо?
Она крепко обняла бабушку, и Нэн, хотя и не любила проявлять чувства, обняла Хизер в ответ. Она всегда обнимала Хизер в ответ. И всегда ждала у своей двери, пока Хизер дойдет до лифта и пошлет ей воздушный поцелуй.
Она вошла в лифт и послала бабушке воздушный поцелуй, потом двери закрылись, и остаток дня Хизер посвятила делам, о которых теперь даже не вспомнить. Она попрощалась с Нэн, не зная, что больше они не увидятся, что у нее не будет возможности сказать столько важных слов.
Она не знала, что прощание окажется последним.
