– Мне плохо слышно, – вдруг сказала Милли. – Я сделаю звук погромче.
– Да-да. Не шуми.
– …собрались вдоль всего маршрута, чтобы помахать королевской семье на прощание, и каждый в этой толпе наверняка мечтал хоть на мгновение перенестись из лондонской стужи под жаркие лучи африканского солнца…
– Я бы ни за что не вышла им помахать, – пробормотала Милли. – Только не в такой мороз.
Словно отвечая на жалобы Милли, диктор перешел к теме погоды:
– Минувшей ночью температура воздуха в Лондоне поднялась до минус двадцати семи, что на десять градусов выше, чем в начале недели. Возможно, нам следует благодарить снег, выпавший в нескольких районах столицы. Однако зима нанесла еще один удар по британским домохозяйкам: если продолжится дефицит угля, скоро по всей стране начнут закрываться прачечные.
Чайник вскипел. Энн подошла к плите и занялась приготовлением чая. На двоих – половина ложки чайных листьев, выловленных со дна жестяной банки. Без такой маленькой роскоши, как сахар, они с Милли давно научились обходиться.
– Интересно, эти девочки хоть догадываются, как им повезло? – произнесла Милли.
– Принцессы? Ты всегда так говоришь, когда слышишь о них в новостях.
– Им в самом деле повезло! Наряды и украшения, какие душе угодно. А работать не нужно ни минуточки. Мне бы такую жизнь!
– Они работают. Да, и не закатывай глаза. Работают. Представь, что их ждет в этом турне. День за днем одни и те же нудные беседы с незнакомцами. Куда бы принцессы ни пошли, на них пялятся. Стоит приблизиться – люди столбенеют. Сомневаюсь, что они хотя бы смогут увидеть море, не говоря уже о купании.
– Да, но…
– И не важно, какая жара стоит на улице, как сильно они устали, и как у них болят ноги, им придется натягивать улыбки и притворяться, будто нет ничего более захватывающего, чем перерезать ленточку и объявлять, что в крошечном городке на задворках мира теперь есть мост или парк, названный в честь их отца. Если это не работа, то что тогда? Я бы ни за какие деньги не поменялась с ними местами… Разве только в обмен на уголь, чай и электричество для всего мира.
– Конечно, поменялась бы, не глупи. Ты явно не в себе, если не хочешь быть богатой, как принцессы.
– Против богатства я ничего не имею. Но чтобы меня узнавали, куда бы я ни пошла, и следили за каждым моим шагом? Постоянно бояться нарушить этикет или сказать что-нибудь не так? Нет уж, увольте.
– Согласна.
– Я слышала на работе, как портнихи и продавщицы жаловались на состоятельных клиентов. Грубияны среди них не редкость. Придираются к любой мелочи, а сами никогда спасибо не скажут, вечно ходят недовольные. Определенно никто из них не пришлет подарки девушкам из мастерских. В отличие от принцесс и королевы. Вот им чувство благодарности не чуждо.
– Справедливо, – признала поражение Милли. – Тогда давай станем миллионершами, чтобы проводить зимы на юге Франции или итальянском побережье. Нас с тобой, загорелых и счастливых, будут путать с американскими кинозвездами.
Энн невольно улыбнулась, представив, как они с Милли раздают автографы.
– Разве это не сказка? Запросто взять и сесть на поезд или на корабль, отправиться в далекую страну… Увидеть из окна поезда что-нибудь кроме серого неба, покрытого копотью кирпича и застывших под снегом деревьев.
– Или не очень далекую. Мне хватит и пяти дней у моря.
Разговор стих – надо было убирать со стола. Чтобы у Энн не загрубела кожа на руках, мытьем посуды занималась Милли. К половине восьмого они уже закончили.
