Персонал улыбался и разговаривал с улыбкой. Видимо, она была дресс-кодом, и только бородатый доктор, крутившийся рядом, казался нормальным. Он услышал мою ремарку и быстро отвел меня в сторону, чтобы я не сеял панику, как он выразился. Оставшись с ним наедине, я подавил желание выпытать у него правду. Обстановка, продвинутое оборудование, обходительный персонал, безупречные договоры – все говорило о том, что они те, за кого себя выдают, – ученые-частники, мечтающие заполучить космический контракт, а я обычный параноик. Будь я чокнутый профессор с идеей разгадать секрет вечной молодости, разве я не поступил бы так же? Без возможности экспериментировать на людях не продавал бы богатым буратинам части достигнутого под видом омолаживающих процедур и прочей фигни? Прикинул, что и псевдоолимпийский комплекс – тоже удобная штука. После проведения эксперимента я бы сворачивал и переносил лабораторию в другое место. А по возможности переносил бы ее вместе с клиентами, во избежание проблем с законом. Мы стояли на открытой площадке второго этажа у лестницы, облокотившись на металлические перила, и смотрели на капсульный зал сверху вниз. Десять изящных капсул образовывали полукруг, они были массивные и явно тяжелые. К ним по полу тянулись разнокалиберные кабели и шланги, а сверху на кронштейнах спускались горизонтальные консоли.
– Тяжело, наверно, все время переезжать, – я удивился тому, что сказал это вслух.
– Непросто. Со временем привыкаешь, – ответил доктор и пригладил бороду.
Я взглянул на него, и надобность задавать вопросы отпала. Мы понимали, о чем молчим, и будто играли в гляделки. Он не отводил глаз, я искал в нем намек на сочувствие, но напрасно. Вдруг он спросил:
– Зачем вы здесь?
– Решил хорошенько выспаться, – я старался не моргать.
– Не поверю, что сами, – его бледно-серые, как мартовский лед, глаза начали оттаивать. Кого-то он мне напоминал, но я не мог вспомнить кого. Слишком холоден он был, а таких людей я не встречал.
– Один чудак уговорил на спонтанный поступок, и вот я перед вами.
Он наклонил голову, но не отвел взгляд.
– То есть вы здесь по чужому билету? – спросил он.
– Не совсем, у него не было денег на билет. Попросил прокатиться разок, чтобы его затем бесплатно взяли. Так он сказал. Хоть это правда? – мне захотелось отвернуться, внутри тикал таймер и говорил, что я иду на рекорд.
– Правда, – ответил доктор и отвел глаза.
За спиной пикнул магнитный замок двери. Из стеклянного куба управления, в котором сидел персонал за мониторами, к нам вышел сияющий ассистент и предложил последовать за ним в зал. Клиенты занимали капсулы, а моя, стоявшая с краю, пустовала. Доктор быстро сменил тему. Спускаясь по лестнице, он жестикулировал и воодушевленно рассуждал о том, что мои опасения по поводу побочных эффектов депривации чувств – полная чушь и я буду находиться на круглосуточном мониторинге. Если что-то пойдет не так, медики меня разбудят, а фирма вернет деньги и принесет извинения. Но все пойдет как по нотам. Осечек не бывает.
Из сложившейся ситуации я видел два выхода. В первом меня ждало возвращение домой после омолаживающей спячки, а во втором я мог сгинуть самым безгрешным способом. Терять, по сути, было нечего. Но я существо живое и в самый последний момент сдрейфил.
– Вам удобно, нигде не жмет, ничто не давит? – поинтересовался доктор, поправляя на мне шапку с датчиками.
