Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2017 - страница 8

Куда нам всем придется лечь.

Да только не об этом речь.

Речь не об этом. Это точно.

А речь о том, что смерти нет,

А есть лишь этот Божий свет,

Где греки осаждают Трою,

Где вечных звезд круговорот

И куст калины у ворот,

Налитый ледяною кровью.

Туман

На колесном пароходе,

На старинной той «Чердыне»,

Где отец мой верховодил,

Плыли мы в закатном дыме.

Плыли мы тогда по Волге,

Там, где ивы серебрились.

Там, где берег был пологий,

И где берег был обрывист.

Плыли мимо ярких вспышек,

Мимо облаков летящих,

Мимо всех печалей бывших

И печалей настоящих.

А потом мы плыли мимо

Всех окопов сталинградских,

Мимо холода и дыма,

И могил – родных и братских.

Мимо блиндажей немецких

И дорог, от крови вязких,

Мимо блокпостов в Донецке,

В Краматорске и Славянске.

Шлепали по небу плицы.

И сквозь долгие туманы

Проступали рядом лица

Молодых отца и мамы.

Но сносило тут же в ночь их —

И озноб пронзал навылет,

И звенел вослед веночек

На далекой их могиле.

Плыли мы в сквозном тумане

На разболтанной «Чердыни».

И висела ночь над нами

Крепче каменной твердыни.

«Увидел заплаканных дочь и жену…»

Увидел заплаканных дочь и жену —

Родные, далекие лица…

Хотел докричаться до них в тишину.

Хотел с их дыханием слиться.

Гудящая кровь надрывалась в ушах

И в сердце, любившем не часто —

Когда остается до вечности шаг,

До любящих не докричаться.

«Вечных странствий ветер горький…»

Вечных странствий ветер горький,

Дым разлук, летящий вслед…

Дом высокий на пригорке,

Дальних окон тихий свет.

Блики скользкие на ставнях,

Листьев взлет и крыльев взмах —

Где-то там, в сиренях давних,

В летних ливнях, в легких снах.

Первый снег в твоих ладонях,

Мерзлых рельсов первый стык —

Где-то там, в пространствах дольных,

В долгих снах, в полях пустых.

Последний солдат

– Налей-ка еще нам по «сотке», Тенгиз, —

Кричит через головы бывший танкист,

А ныне – бездомный калека.

– Я выпить желаю за взятый рейхстаг,

За ногу в кустах и за душу в крестах,

За нашу Победу. Налей-ка!

Ему наливает безмолвный Тенгиз,

Пока он бредет под осколочный визг

И вдовьи далекие вздохи, —

Пока он ногой деревянной скрипит

И давится воздухом, крепким, как спирт,

И ждет у обшарпанной стойки.

Он с хриплым надрывом глотает сто грамм,

Как будто срывает вагонный стоп-кран,

Чтоб выйти в ночной глухомани, —

Как будто вступает в последний он бой,

Чтоб снова прикрыть своей рваной судьбой

Страну, что лежит за холмами.

Последний защитник великой страны,

В которой всегда все верны и равны,

А коль не равны – то маленько.

… Бездомная вьюга свистит по холмам,

Качая во мгле привокзальный шалман…

– Я выпить желаю. Налей-ка!

«Перепела кричат во ржи…»

Перепела кричат во ржи

Вблизи часовни придорожной —

Как будто чьи-то две души

Перекликаются тревожно.

Какая тихая печаль!

Как долог этот крик бессонный!

Как будто теплится свеча

Над покосившейся часовней.

Вдали курьерский простучит —

И смолкнут, обмирая, души.

О, кто откликнется в ночи

На крик души моей заблудшей?

Дождь идет

Дождь идет по российской глубинке —

Мельтешит по суглинкам дорог,

Обрывает кусты голубики,

Обивает родимый порог.

И висит над пустой колокольней,

Утекая в бездонный песок.

И сбивается с рифмы глагольной,

И бросается наискосок.

Он идет по бескрайним просторам

Летописной ковыльной Руси.

Остывает в лесах за Ростовом,

За Непрядвой в полях моросит.

Он идет по заброшенным весям,

Где давно не осталось живых,

По таежным ночным поднебесьям,

Мимо вышек

сторожевых.

Мимо лагерных страшных погостов,

Где рассвет – неизменно кровав,

Назад Вперед

Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2017 - страница 8

Похожие книги