— Что за бред! — слишком громко и резко воскликнул Астафьев, тут же нервно рассмеявшись. — По-вашему, я не могу просто заботиться о человеке? Раз вас это так беспокоит, Симонова — рабочая моей фирмы. А я, как нормальный начальник, заинтересован в здравии своих сотрудников.
Выгнув голову в бок, криво усмехнувшись, Громов обратился куда-то в пустоту:
— Хоть самому увольняйся и иди работать к вам.
— Что, простите? — ритмично топая ногой, босс бросал на меня краткие взгляды, а я старалась смотреть куда угодно, только не на него.
— Ничего, господин Астафьев, — махнул рукой мужчина, — Анализы мы сдали, никаких видимых причин для беспокойства нет. Скажите, Сонечка, что вы сегодня ели? Может пища была несовместима между собой или не свежая, из непроверенного места?
Стоило только представить, что я рассказываю доктору, мол пила «волшебный» смузи, как сразу стало не по себе. Я прямо ощущала, как кровь от лица отлилась, и я побелела. Скривившись, неуверенно протянула:
— Ну, в общем-то…
— Что же, — мужские горячие руки подцепили меня под талию, выдергивая с кушетки и заставляя встать на ноги. Не успела я прийти в себя, как Астафьев коснулся моей руки. Я замерла, тело окоченело от неожиданности, передернуло… А все потому, что босс практически взял меня за руку, лишь на долю секунды переплетя наши пальцы. Затем, видимо, опомнился и поднялся вверх, крепко-накрепко сжимая кисть и потянув за собой к выходу, как нерадивого ребенка, — раз это все, то мы пойдем…
— А как же!.. — прозвучало вслед от растерянного доктора.
— И вам всего хорошего! — холодно и многозначительно проговорил Астафьев. Годы работы научили того одним лишь голосом показывать собеседнику, что диалог на этом закончен и продолжать его не имеет смысла.
— Господин Астафьев, — все же прозвучало вслед, — а заявление о приеме на работу куда подать? — обернувшись на Громова, я увидела, как тот давит улыбку, бросая на нас с боссом многозначительные взгляды. — Вот вокруг меня так начальник не бегал, когда я ногу в прошлом году сломал. А тут даже не отравление, а просто…
— Все, — рявкнул Павел Григорьевич, — до свиданья!
И захлопнул дверь в кабинет с таким грохотом, что штукатурка посыпалась, а люди вокруг испуганно на нас обернулись.
— Помягче было никак нельзя? — стыдливо потупила взгляд я.
— Не-а, — фыркнул тот, все ускоряя шаг и ускоряя. В конечном счете мне приходилось уже бежать за мужчиной на парковку. — Я столько этому Громову заплатил, что могу даже какой-то аппарат с собой на память забрать в качестве сувенира.
Второе удивление за пару минут заставило ноги прирости к земле. Уставившись недоумевающе на начальника, я не могла представить, чтобы он просто так выложил за меня кругленькую сумму.
«А может ты ему вправду небезразлична?», — подкинула мысль та часть меня, что мечтала о бабочках в животе, верила в пони и единорогов. Я позволила себе поверить в это лишь на мгновение, пока Астафьев грозно не заявил:
— Не переживай. Я это в твой долг уже вписал.
16. Часть 16
В авто мы ехали молча. Под конец дня меня вдруг накрыло печалью. В полной мере я осознала, что будущее туманно, а моя жизнь какая-то сплошная череда неудач. Поджав под себя ноги и отвернувшись к окну, я пыталась сдержать слезы и совсем не раскисать, как вдруг перед глазами мелькнула вывеска дорогого брендового магазина.
Я не очень хорошо запомнила точный адрес, где живет Павел Григорьевич, но определенно была уверенна, что это где-то загородом, а не в центре столицы, где и скопились все безумно дорогие бутики.
