— Слышь, ты…! — вмешивается мой цербер, садко шлёпнув Витька по макушке.
Но я поднимаю ладонь, призывая его молчать. Вижу, как раздуваются его широкие ноздри, как с неохотой повинуется, убрав руки за спину. Самый верный охранник тот, кто не только готов за тебя в пекло лезть, но умеет различать грань. Ту самую, когда нужно сделать шаг назад.
— Хочешь обсудить мои предпочтения? — осведомляюсь я, послав пацану усмешку уголками губ.
Он краснеет, как перезрелый помидор. Неужто опасается, что могу реально пустить его «по кругу» за долги? Наивный молокосос. Как бы, я ни уважал законы криминального мира, эти игрища с «петухами» и прочая грязь меня не прельщает. Мужику надо давать шанс ответить за свои поступки, а не наказывать таким бесчеловечным образом, лишая возможности не только оправдаться, но и называться мужчиной.
— Аслан, у меня есть одна… Рыженькая. — поникшим голоском вещает Витёк, боязно поглядывая в сторону застывшего над ним Фархада. — девочка ни разу не давала никому, гарантирую! Возьми её, а? В счёт хотя бы части моего долга?
Я выпрямляюсь, ничем не показывая заинтересованность. Бабы у меня на данный момент нет, трахаюсь с развязными девками из эскорта, работающими в кабаке моего друга Руслана. Так себе удовольствие, чисто снять напряжение. А вот настоящая девственница, пожалуй, пришлась бы по вкусу. Как воображаю нетронутое тело, которое оскверню, развращу и заставлю трепетать от наслаждения, по коже мороз бежит.
— А с чего ты решил, что твоя рыженькая согласится быть жертвенной овечкой? — спрашиваю резонно, встав к нему спиной у окна.
На город плавно опускается вечер. Моё любимое время суток. За пеленой тумана и темноты всплывают самые мерзкие тайны, обнажается сама суть человеческих пороков. Темнота — время грехов.
— Согласится, поверь. — горячо убеждает мальчишка, и я чувствую его сверлящий взгляд загнанного в ловушку, но почуявшего свободу зверька. — она придёт к тебе. Сама.
— Завтра. — ставлю точку в нашем непростом диалоге, и делаю Фархаду знак уходить. — но смотри, парень, если обманешь, тебе останется молиться своему Богу, потому что я прикажу тобой заняться тем, кому плевать на моральные принципы. Ты захочешь сдохнуть, а тебе не позволят. Будешь просить пощады, но напрасно. Тебя не убьют, нет. Но твоя психика будет порвана, а тело искалечено. Ты останешься жив, но это будет уже другая жизнь. Подумай хорошенько.
Слышу свистящий выдох, и холодно улыбаюсь. Когда мы покидаем хату, до слуха доносится ноющий голос парня, звонящего кому-то, и я готов поспорить — той самой рыженькой…
3. Глава 2.
МАРИНА
Витёк встречает меня взъерошенным, суетливо вталкивает в холл, и, воровато оглядев двор, запирает дверь. Поведение для него не характерное, и мои подозрения вновь оживают. Во что этот гад влип? Держится за живот, слегка согнувшись, словно мучает боль. Я хватаю его за подбородок, заставив поднять лицо, но следов побоев нет. Вот только испытывать облегчение рановато. Уж очень странно себя ведёт братец!
— Выкладывай! — требую, идя за ним на кухню.
В доме грязно, после моего отъезда Витька тряпкой явно не махал. Засрал всё пустыми бутылками, бычками и мусором. Говнюк! Мог хотя бы для приличия раскидать пыль по углам. Но он же барин, не привык за собой убирать. Раньше этим занималась старая домработница Люсинда, которая жила с нами, сколько себя помню. Дородная немка русского происхождения, бывшая аристократка с манерами королевы. Что толкнуло дочь знатного отца пойти в прислугу, я точно не знаю, а сама Люся скупо делилась подробностями своей биографии.
