– …кедр, – донесся до меня голос Тимура, как сквозь толстый слой ваты.
Я только теперь осознала, что все это время он что-то говорил, а я ничего не слышала, потому что как завороженная следила за каждым его движением.
– Что?
– Тебе не интересно, – нахмурился он.
– Нет-нет, я просто задумалась. Так что там с кедром?
– Кровать с кедром. Из кедра, в смысле. Сейчас уже не чувствуется, но когда только привезли, здесь так пахло…
Впервые за пять лет я увидела, как Тимур улыбается. Не насмехается надо мной, не ухмыляется с издевкой, а именно улыбается. Как-то по-доброму. Видно было, что он любит свое убежище и то, как он его обставил. И я была рада, что он поделился этим со мной. Это означало, что несмотря на ужасную холодрыгу за окном, между нами наметилось потепление. Я понимала, что у меня с Тимуром не может быть ничего общего, мы никогда не сможем общаться как приятели и уж точно никогда не станем друзьями или кем-то больше. Но мне стало легче от того, что он перестал разговаривать со мной презрительно, с той ненавистью, как в день нашей последней встречи. Что ни говори, а тяжело жить, зная, что кто-то тебя ненавидит.
Тимур оставил мне свечу на тумбочке и ушел в гостиную.
– Я не буду закрывать дверь, – предупредил он. – Чтобы к тебе шло тепло от камина.
– Не волнуйся, я не сплю голышом.
Я разделась до футболки и нырнула под одеяло, пока Тимур не вошел, и мы не оказались в очередной неловкой ситуации.
Кровать сулила блаженство, и я сразу поняла, почему Тимур относится к ней с такой нежностью. Матрас был великолепен. Я будто оказалась на облаке, на самом настоящем ортопедическом облаке. Каждая мышца, каждая клеточка моего тела наполнилась негой, и я осознала, как же мучилась все эти годы на неудобном диване в съемной квартире. Даже тот хороший диван, что я уступила Лене, был кучей старого пружинистого хлама по сравнению с этой кроватью.
Я вытянула ноги и руки, прикрыла глаза, рассчитывая тут же уснуть. Ах, если бы это было так просто! Я слышала, как Тимур возится в соседней комнате, слышала, как тихонько шуршит одеждой. Зачем-то представила себе, что он раздевается, и перед глазами возникло его крепкое обнаженное тело. И хотя я никогда не видела Тимура Бекоева полностью голым, фантазия компенсировала это с лихвой. Все же зря я так долго смотрела на резные столбики изголовья и зря наблюдала, как Тимур гладил их своими бессовестно красивыми пальцами.
Слишком долго я подавляла в себе простые женские потребности, и теперь мне это аукнулось. Ни перелет, ни долгая дорога, ни препирательства с Тимуром не могли теперь остановить мое безудержное воображение. Усталость будто рукой сняло, картинки замелькали перед глазами с немыслимой скоростью.
Я – и невероятно сексуальный при всей своей ворчливости мужчина. Наедине. Занесенные снегом. Никто бы не услышал, если бы я вдруг начала кричать и звать на помощь. Впрочем, что-то мне подсказывало, что завались сейчас Тимур в эту постель, я бы кричать не стала. Во всяком случае, не о помощи.
Не знаю, сколько я ворочалась, пытаясь уснуть. Час? Два? Уже и свеча погасла, когда в дверном проеме показался мужской силуэт.
– Ты не спишь? – шепотом спросила я.
Он не ответил, только подошел ближе, склонился надо мной и прижал палец к губам, отчего по телу прокатилась дрожь.
– Тимур, – я перехватила его руку. – Не думаю, что нам стоит…
