Плевок из АДА - страница 6

Решение Эвелины отправиться к заброшенному монастырю.

Отчаяние, словно ледяные щупальца, сжимало сердце Эвелины, а нарастающий, всепоглощающий ужас затмевал собой остатки здравого смысла. После леденящей душу встречи со странным стариком Наумом и осознания всей чудовищной серьезности нависшей над ней и, возможно, над всем городом угрозы, она почувствовала, что больше не может оставаться в стенах своего старого, проклятого дома, пассивно ожидая неминуемой гибели в лапах неведомого зла. В мутных глубинах памяти всплыли обрывочные упоминания, найденные ею в старинных, пыльных хрониках, о заброшенном монастыре Святой Магдалины, величественно возвышающемся высоко в горах, далеко за пределами Рибницы. Когда-то это святое место служило убежищем для благочестивых монахов, посвятивших свои жизни борьбе с древними, нечестивыми силами тьмы. Эвелина ухватилась за эту слабую, почти призрачную надежду как за последнюю спасительную соломинку в бушующем море отчаяния. Она наивно предположила, что в стенах этого освященного веками места могут храниться забытые знания, древние ритуалы или могущественные артефакты, способные противостоять надвигающейся тьме или хотя бы пролить мучительный свет на истинную природу Плевка из АДА и способ его уничтожения. Собравшись в лихорадочной спешке, бросив в старый, видавший виды рюкзак несколько предметов первой необходимости, словно готовясь к долгому и опасному путешествию, Эвелина ранним утром, когда первые лучи солнца едва коснулись крыш домов Рибницы, покинула город, чувствуя на своей спине невидимый, ледяной взгляд, словно сама тьма уже простирала к ней свои когтистые, нетерпеливые лапы, готовясь сомкнуть смертельную хватку.

Встреча с сестрой Агатой и ее мрачные рассказы.

После долгого и изнурительного подъема по извилистой, каменистой горной тропе, петлявшей среди густых лесов и отвесных скал, Эвелина наконец добралась до полуразрушенных, величественных в своем запустении стен заброшенного монастыря Святой Магдалины. Когда-то внушительное и благолепное сооружение теперь представляло собой печальное, но все еще величественное зрелище: обвалившаяся местами крыша зияла черными дырами, выбитые ветром окна напоминали пустые глазницы мертвеца, потрескавшиеся от времени и непогоды каменные стены были густо увиты цепким, темно-зеленым плющом, словно сама природа пыталась скрыть следы былого величия. Внутри царила гнетущая, могильная тишина, нарушаемая лишь заунывным завыванием холодного горного ветра, гулявшего в пустых залах и коридорах, словно оплакивая ушедшую эпоху. Неожиданно из полумрака внутреннего двора, заросшего бурьяном и осыпавшейся каменной крошкой, появилась высокая, худощавая женщина в потемневшем от времени и непогоды монашеском одеянии. Это была сестра Агата, последняя, одинокая обитательница этого забытого богом и людьми места. Ее лицо, изборожденное глубокими морщинами, словно карта прожитых страданий, выражало нечеловеческую усталость и глубокую, неизбывную печаль, а глаза смотрели на Эвелину с какой-то потусторонней мудростью и пониманием, словно видели ее насквозь, читая в ее душе страх и отчаяние. Узнав от запыхавшейся и испуганной Эвелины о цели ее неожиданного визита, сестра Агата тяжело вздохнула, и ее голос, тихий и хриплый от долгого молчания, поведал ей мрачные истории об этом святом, но ныне проклятом месте, о древних, кровопролитных битвах между силами света и тьмы, о нечестивых силах зла, которые веками пытались прорваться в хрупкий мир живых, и о самоотверженных монахах, которые ценой собственных жизней, молитв и святой веры сдерживали их натиск. Ее рассказы были полны ужасающих подробностей и суровых предостережений, но в то же время в них звучала слабая, едва уловимая надежда на то, что древнее зло все еще можно остановить, что тьма не окончательно поглотила этот мир.