Я приступаю к работе, разбирая документы по делу и в определенном порядке прикрепляя их к стене в бывшем папином кабинете. Слышу, как мама крадучись спускается по лестнице, и удивляюсь, почему она до сих пор так делает: передвигается по дому, стараясь быть как можно незаметнее. Папы больше нет, незачем ходить на цыпочках. Я хочу сказать ей, чтобы она включила громкую музыку, начала швырять вещи, сорвалась. Закричала. Я уверена, что ей это необходимо.
Я ни разу не видела, чтобы она потеряла контроль над собой. Я слышала, как отец повышает голос. Я ощущала последствия их ссор. Но ни разу не видела, чтобы мама сорвалась. Это бесстрастие не впечатляло меня. Наоборот. Как она могла быть настолько холодной? Настолько отстраненной? Неужели не знала, что мы тоже это чувствуем? Неужели ей было все равно? Она была здесь, в этом доме, рядом с нами, но ее как будто не было. Она всегда передвигалась крадучись. Всегда вела себя тихо. Я просто хотела, чтобы она очнулась и показала мне, что у нас все нормально, что мы можем пошуметь. Но мама так и не очнулась. Она просто продолжала жить в этой тишине. День за днем. И нам всем приходилось терпеть.
Я не могу простить ее за это.
Мама высовывает голову из-за двери, как марионетка на ниточке.
– Джастина, что ты здесь делаешь? – Она переводит взгляд с меня на стену, по центру которой висит фотография Джейка, и я вижу, что ее лицо бледнеет.
– Почему ты мне не сказала? – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно ровнее, но в конце фразы он против моей воли делается выше.
– Что это? – совершенно невозмутимо спрашивает мама. Ее самообладание нервирует меня – особенно в сравнении с тем, что я не могу быть так спокойна.
– Новое дело, над которым я работаю. – Я только что говорила по телефону с Белиндой, руководителем отдела полиции по связям со СМИ, и знаю, что эта история попадет в утренний выпуск новостей Би-би-си в девять утра. Бросаю взгляд на часы. Восемь семнадцать утра. – Брэд Финчли, – произношу с усмешкой. Я поступаю жестоко, но я зла. – Или, вернее сказать, Джейк Рейнольдс? Он был арестован месяц назад по обвинению в убийстве двух человек. Его арестовали по месту жительства, в Молдоне.
Она молчит.
– Когда ты узнала об этом? – Вот что я действительно хочу знать. Сейчас меня не волнует, совершил Джейк это преступление или нет, – меня интересует, когда моя мать узнала о его возвращении и как долго она скрывала это от меня. – Почему ты не сказала мне, что он вернулся? – И на этот раз я кричу. Ее поступок лишний раз доказывает, что я для нее давным-давно отрезанный ломоть.
Я вижу, как что-то мелькает на мамином лице. Обида, гнев, возмущение, гордость? Я не могу понять, что это, и оно исчезает прежде, чем я успеваю его осмыслить. Мама опускает глаза, а затем медленно поднимает на меня взгляд.
– Насколько я знаю, он появился здесь примерно три месяца назад. Я хотела защитить тебя. Это все, что я когда-либо хотела сделать.
Она произносит последнюю фразу тихо, и я понимаю, что это истинная правда. Но мама потерпела неудачу. По всем пунктам. Родители не должны терпеть неудачу, когда пытаются защитить своих детей.
Для нас это совершенно новый этап. Она так быстро отослала меня прочь после смерти отца, что мы не успели научиться быть семьей без него, даже спустя столько времени. Раньше он всегда был рядом. Требовал внимания. Дарил внимание. Забирал его. Сейчас, когда его нет, это кажется странным.
