Как я могу с этим согласиться?! Как?
Я не спорю. Назад дороги нет.
Но в этот раз… Я добьюсь правды, чего бы мне это ни
стоило!
Эта мысль крутится так навязчиво, что становится почти
осязаемой. Не могу ждать до утра и пишу Стефе сообщение. Прямо посреди ночи.
Хотя не имею, конечно, на это никакого права.
Я готов сорваться прямо сейчас к ней, если позволит.
Похуй, что ехать придётся всю ночь. Утром я был бы у неё.
Но…
Стефа не хочет говорить со мной. Это понятно.
В такой ситуации я бы и сам себя послал куда подальше.
Хотел легко и просто всё выяснить? А поздно уже,
господин Хороший! Раньше надо было задавать вопросы, искать правду, выводить на
чистую воду ублюдка, который опорочил мою Стефу…
В прошлый раз Макеев помог мне найти Царёва. В конце я
клятвенно грозился, что не сдохну, пока не вырву и не намотаю кишки Аркадия на
свой кулак. И лысый гондон сбежал, забился в какую-то дыру так далеко, что
насилу я следы его нашёл.
Владивосток…
— Два самых жутких звука в жизни — это сверло
стоматолога и двигатель самолёта. Уфф… Ты уверен, что он вообще здесь? Обратно
путь неблизкий. — Кир разминает шею после прилёта.
— Скоро узнаем, — ровно отвечаю я.
— Грустняк будет, если мы зря тащились через всю
страну. Ни хрена себе, Аркаша-дристаша шухернулся! Так бубенчики сжались, что
ближе Владивостока он себе ямы не нашёл? — Макеев говорит вполголоса, но при
этом ёрничает и рисуется, знает, что хорош, и знает, что собрал на себя всё
женское внимание.
Одна из баб, летевших с нами, наклюкалась, осмелела и
выдала:
— Привет, красавчик, я тебя заберу прямо с аэропорта!
— Аха-ха-ха, — смеётся Кир. — Где ты раньше-то была?
Опоздала. Забрали меня уже. Свадьба скоро. На мальчишник с другом прилетели…
— Идём, идём, трансфер ждёт, — проталкиваю говоруна к
выходу.
— Слушай, Птах, ты бог мёртвых и всё такое… Но на моей
свадьбе мы должны оба гулять. Свободные, живые и желательно с целыми лицами… Не
забывай, окей? С Аркашей-дристашей
просто поговорим.
— Поговорим…
Сутки уходит на то, чтобы проверить все арендные
помещения, оформленные на жену одноклассника Царёва. Они не родня и давно не
друзья, судя по следам из соцсетей и слухам окружения Аркадия. Но последние
звонки со своего номера Царёв сделал именно ему. Возможно, это единственный
человек, которому он доверял.
— Бля… Я же говорил, вилами на воде писано, что он
здесь. Не центр торговый, а сраный гадюшник. Не менеджер по аренде, а змея
выдроглазая… Глухая, к тому же. — Макеев бесится, строит рожи и говорит
специально дребезжащим голосом. — «Нет, нет, хозяина не слышала, не видела!»
Нахрен она тут тогда сидит?
Кир выруливает на трассу. Мы выезжаем из промзоны.
Макеев в сердцах бьёт по рулю ладонями и кивает в сторону складского комплекса.
— А, ангары эти вонючие? Там же одни ушлёпки работают.
Аркаша-шпионажа не мог поприличнее арендаторов найти? Никто его не видел, никто
его не знает. Бегает, гасится как звезда от папарацци.
Больше всего раздражает, что драгоценное время уходит.
Задавая вопросы, пробивая почву (якобы хотим тут что-то арендовать, но дело
иметь лично с хозяином) мы привлекаем к себе лишнее внимание.
— Да, полный финиш, — грустно соглашаюсь. — Я до
последнего надеялся на шанс, что жена одноклассника — это прикрытие. Что Царёв
осел здесь, руководит и живёт на деньги от аренды.
— Да, блядь, как назло и сроки совпали. Все объекты
были куплены после банкротства и пропажи Аркаши. — поддакивает Макеев. — Сука! Чё делать будем? Домой? Другие хвосты
царёвские искать?
