― Я не об этом. Что ты видишь?
― Где?
― Вокруг.
― Человеческое свинство, ― для наглядности пинаю обертку от мороженного, валяющуюся на земле. Чтоб тоже заценила.
― А еще?
Вот прикопалась.
― Окурки, плевки, выщербленную плитку.
― И все?
― Это допрос?
― Нет. Это диалог. А хочешь знать, что вижу я?
― Ну.
― Пальмы. Пляж. Загорающиеся звезды. Убывающую луну, отражающуюся в море. Накатывающие волны. Пирс.
Хрена завернула. Поэтесса.
― Ты под ноги посмотри. Бычков-то, бычков неужто не видишь?
― А я туда не смотрю. Зачем, когда можно любоваться чем-то более приятным?
― Удивительно трогательная философия. Пробрало до глубины души, честно-честно. А мораль-то какая?
Чижова сердито надувает щеки. Смешная. Пожамкать за них, что ль?
― Хочешь быть циником, твое право. Я лишь пытаюсь сказать, что мы можем выбирать: что нам видеть. Но ты сам предпочитаешь смотреть именно на окурки.
― Куда уж мне до твоей романтичной натуры-то. Я тебя удивлю, но есть люди и более приземленные. Если видим вонючие контейнеры, в которых копается бомж ― не ищем рядом ромашек.
― А ты попробуй.
― А давай ты? Хочешь, устрою экскурсию? Вдоль одного зассанного забора до другого. Заплеванного и десять раз перекрашенного, потому что юные дарования считают своим святым долгом поматериться на нем.
― Видишь, вот и всплывают детали.
― Ага. Одна другой краше.
Тема с бомжами сама собой исчерпывается. Правда открывается новая.
― Мой папа из кожи вон лез ради мечты. Понабрал кредитов, когда отель приносил убыток, а квартиру, в которой я родилась и выросла, было решено продать, вложив все деньги в бизнес. Рисковый шаг, который себя, к счастью, оправдал.
Надо же. Сколько подробностей.
― И к чему мне твоя биография?
― Просто рассказываю. Чтобы ты не был предвзятым.
― В смысле?
― Ты же не очень жалуешь… таких как я.
― Чрезмерно любопытных?
― Финансово обеспеченных.
Во завернула.
― Кто тебе сказал такую чушь? У меня есть знакомые при бабле, и я их, не поверишь, глубоко уважаю. Потому что они, прикинь, адекватные. В отличие от болвана Маркова.
― Ясно, ― коротко откликаются, кивком давая понять, что аргумент принят.
― Ты тоже, кстати, вроде ничего, нормальная.
Комплимент принимают со скептицизмом и усмешкой.
― Спасибо.
― Да пожалуйста, ― сокращаю дистанцию, заставляя Алису напрячься. ― Как смотришь на то, чтобы немного развлечься?
― В каком плане?
Забавная она. И боевая. В обиду себя не даст, уже, вон, готова защищаться. Расслабься, девочка. Никто тебя не трогает. А вот ее недоеденный хот-дог забираю, целиком запихивая его в рот и без предупреждения перепрыгивая через ограждение на зашуршавшую гальку.
― В прямом, ― жестом подзываю ее к себе, сдавая задним ходом к берегу.
На меня смотрят как на идиота. Демонстративно проходят еще метров пять вперед и преспокойненько спускаются по лестнице. Ну да, согласен ― это для меня высота незначительна, а для нее идеальная возможность свернуть себе шею.
Впрочем, неважно, окольными путями или напрямик ― важно, что она идет следом. Да, с подозрением, даже, наверное, с опаской, но идет. Потому что ей любопытно. Однако в какой-то момент все же озадаченно замирает.
Когда я начинаю раздеваться.
― И что ты делаешь? ― подозрительно интересуются, когда моя толстовка улетает на гальку.
― А на что похоже? Собираюсь освежиться. Какой смысл любоваться морем, если не можешь в нем поплавать, верно? ― насмешливо откликаюсь, скидывая следом кроссовки и стягивая носки. ― Ты со мной?
