Не могу отделаться от мысли, что не прочь посмотреть на безделушку поближе. При условии, что кроме пирсинга на малой больше ничего не будет надето.
Чёрт. Кажется, я возбуждаюсь. Вот так, буквально на ровном месте. Без повода. Находясь на расстоянии. Играя, мать вашу, в любительский волейбол: команда на команду.
Кабздец. Это что-то новое. Ещё и откатившийся к моим ногам баскетбольный мяч, отскочивший от бортика, словно сам дарит повод.
Ловлю его мыском кроссовка и несколько секунд тупо сверлю взглядом, пропуская собственный пас.
― Эй, ты куда пошёл? А играть кто будет!?
Игнорируя недовольный окрик, подкидываю ногой и перехватываю в воздухе мяч, направляясь к Чижовой.
Последние минут пять та безуспешно пытается попасть в подвешенное на столбе кольцо, но с её ростом это та ещё задачка. Синеволосая подружка прыгает рядом, угорая над ней, но и сама не сильно отличается прицельностью. Такая же мазила.
О, Алиса меня, наконец, замечает.
Вынуждено, но пусть так.
― Согни ноги в коленях посильнее, ― даю ей пас. ― И локоть опусти. Держи его под мячом, а не уводи в сторону.
― О, да мы снова разговариваем?
― Мы и не прекращали.
― Заметно.
Гордячка. Отворачивается, игнорируя советы. И, разумеется, снова мажет. А я снова перехватываю врезавшийся в щиток инвентарь, подходя к ней вплотную.
― Развернись, ― прижимаюсь грудью к её спине, направляя расположение рук, вцепившихся мёртвой хваткой в шершавую поверхность. ― Расслабь кисти.
Там не только кисти. Она вся как пружина сжалась. Да и меня её запах тоже дезориентирует. Естественный, чуть сладковатый. Приятный.
Крышу сносит окончательно.
― Не дыши мне в затылок, ― ворчат тихо.
― Неприятно?
― Горячо.
― Сорри. Я бы дышал в шею, будь ты повыше.
― Не надо грязи. Я нормального среднего роста.
― А кто упрекает-то? Маленькая, да удаленькая.
― Да иди ты, ― раздражённо дёргают плечиком.
Ля, обижается ещё. Я что ль виноват, что она гномик? Но это не упрёк. Наоборот, отличный козырь. Подобных малышек любят холить, лелеять и оберегать от каждой пушинки.
― Не ёрзай. Одну ногу чуть вперёд. Колени согни. Ещё. Локоть. Помни о локте, ― ладонью касаюсь тёплой кожи, стараясь не думать о том, что мой стояк теперь упирается ей в зад. И она отлично это чувствует. Однако это не мешает нам, прицелившись, вместе отправить мяч точно в корзину. ― Несложно, верно?
― Конечно, несложно. Когда руки как у обезьяны, ― бурчат, вырываясь.
― Хочешь, попробуешь ещё раз. Сама. Ну или могу помочь.
― Не утруждайся. Сама как-нибудь справлюсь.
Не сомневаюсь.
― Куплю билет и назло кондуктору пойду пешком.
― Это сейчас к чему?
― Да так, это я о себе.
― Сочувствую. С биполярочкой непросто.
Язва.
― Мы можем поговорить? Наедине? ― киваю на подруженцию, следящую за каждым моим движением как натасканный цербер. Интересно, в ляжку вцепится, если в башку дурь стукнет?
― Не можем, ― холодно отзывается Алиса.
― Почему?
― Не хочу. Ни тебе, ни мне это не нужно, ― бросают мне едко и демонстративно уходят к другому кольцу.
Шах и мат, Сорокин. Шах и мат. Стой со своим стояком как последний дебил и обтекай.
***
Мне не нравится её подруженция. Беспардонная, бесцеремонная и назойливая. Вечно мельтешит поблизости, и что бесит особенно ― от Чижовой ни на шаг не отходит. Будто приклеилась. Пытаешься попробовать подловить ту где-то одну, так хрена лысого. В кафетерии, в коридоре на заднем дворике. Даже в туалет эти кумушки ходят вместе.
