По дорогам России от Волги до Урала - страница 11

Как правило, все ярмарочные переводные векселя должны быть оплачены до конца августа, ибо 10 сентября конторы и магазины закрываются на целый год. Хотя жизнь на торговой площади после этого замирает, а город входит в привычный ритм и с его улиц исчезают ярмарочные атрибуты, нижегородский порт еще долго продолжает работать в напряженном режиме.

На сей раз я оказался в Нижнем вскоре после закрытия ярмарки, но на причале было полно народа: стоял сентябрь и в город все еще прибывали гости. Агенты судоходных компаний рыскали по причалу, заманивая клиентов, а те выбирали ту фирму, у которой самый громкий зазывала. Один такой светлобородый детина из пароходства «Кавказ и Меркурий»[62] буквально вынудил меня купить у него билет до Астрахани. Потом я отправился на торговую площадь через протяженный пригород Кунавино[63], который своими гостиницами, фабриками, церквями напоминает самостоятельный город. Большинство лавок уже опустело, а на дверях гостиниц висели замки. К причалу подъезжали большие телеги с товарами, затем эти огромные тюки исчезали в трюмах кораблей. Торговцы подгоняли и торопили грузчиков – зима в России наступает быстро и мешкать с отъездом нельзя.

Я ехал в плохонькой коляске с провалившимся сиденьем и попросил кучера остановиться перед зданием губернской администрации.

– Так ты опоздал, дяденька, – расхохотался кучер, – уже восемь дней как все закончилось!

Заплатив этому омерзительно грязному «племянничку», я вышел на опустевшую и безжизненную торговую площадь. Ого-го! Мне открылся вид на длинные и безлюдные улицы, заколоченные дома, над которыми летали и каркали стаи черных ворон. У ворот прямо на тротуаре спал привратник в овчинном тулупе; казалось, что он не проснется до следующей ярмарки. Его лежавшая рядом собака удивилась не вовремя появившемуся очередному иностранцу, навострила уши, но не залаяла. Я как будто попал в мертвый город, по неизвестной причине внезапно покинутый населением в самый разгар торжества.

Ярмарка – это на самом деле праздник: большие афиши, расклеенные на стенах, сообщали о театральных постановках, на прохожего смотрели портреты американских циркачей, рекламировались имена известных русских, венских и парижских певиц, выступающих в ярмарочных кабаре. Вдоль улицы стояли маленькие, одинаковые дома с чердачными окнами, а в воротах вместо ручек висели кольца. Вывески магазинов были написаны красными, синими или черными, иногда даже золотыми буквами, преимущественно на русском, реже на французском, немецком, персидском и китайском языках.

Неожиданно передо мной возник уже другой сторож и спросил, чего мне здесь надобно. Я ответил, что просто хожу, и тогда он вслед за моим кучером (только вместо «дяденьки» назвав меня «батюшкой») воскликнул:

– Ты пришел сюда слишком поздно!

Желая развеять скуку, он увязался за мной. Одет этот мужик был в большие войлочные сапоги из бараньей шерсти, серую каракулевую шапку, а его длинный широкий кафтан был подпоясан красным кушаком.

– Откуда ты будешь? – поинтересовался он.

– Из Парижа. Знаешь, где это?

– Да где уж мне! Я человек темный, но думаю, что город твой находится на юге России, куда богатые ездят гулять на всю катушку. Россия ведь так велика, что всех мест и не запомнишь!

Да, подумалось мне, он представлял свою родину намного большей, чем она была на самом деле.

– Должно быть, теперь, когда ярмарка закончилась, ты скучаешь? – спросил я.