– Филипп Иванович, а у нас гости! – сообщил голосок Шушаны. – Два чужих ворона пытаются приземлиться на крышу. Крыша уворачивается…
– Ого, мы даже так умеем? – удивился Сокол. – А гости не поймут, что это такой… необычный дом?
– Нет, они пока просто думают, что это снег так соскальзывает с крыши, вместе с ними.
– Чудесно. А знаешь… запускай их в коридорчик и послушай, чего они хотят, а если ничего хорошего, то есть не по глупости, а по наглости…
– То что?
– Будем лечить наглость электроразрядами! И гусям тренировка, и надо же понять – это такое свойство у гусиных молний или лично у Кирина?
– Будет сделано! – Шушане и самой было интересно, так что два лазутчика без дальнейших проволочек влетели в чердачное окошко, а потом – в беспечно приоткрытую дверь.
Соколовский лёг на диван и третий раз, уже подсознательно ожидая новой побудки, и…
И, разумеется, не ошибся!
– Филипп Иванович, они даже не по наглости, а по крайнему хамству! – оскорблённая Шушана возникла на спинке дивана: – Представьте себе, они начали стену коридора долбить! Приняли людскую форму, достали из одежды какие-то острые штуковины и давай шарахать ими по стене! По стене норушного дома!
– А чего хотят, непонятно? – Филипп сделал себе заметочку в памяти – в случае ремонта со стенами и прочими капитальными элементами этого дома надо обращаться исключительно бережно, иначе отсюда можно долго не выйти… а может, и вовсе не выйти, по крайней мере, прежним!
– Понятно что – Карину хотят. Их послали какие-то… неразумные, с заданием выкрасть вороничку и доставить им. Про вас они знают, опасаются, но всё равно стену ЛОМАЮТ!
– Ну пусти к ним гусей, пусть им будет не до стен, не до пола и не до потолка! – велел Соколовский. – Опять же и испытания, и опыты – сплошная польза, право же!
В третий раз укладываться он не стал – понятно же, что это сейчас лишнее! Что он, лягух Генчик, что ли, чтобы упорно прыгать туда, куда не надо!
Так что, когда Вран приехал со своим научным руководителем на встречу с Соколовским, тот был весьма бодр – ещё бы, столько наблюдать за вороно-гусиными гонками, делая выводы – это вам не кот начхал.
Кстати, кот как раз восседал на том самом диване, где Соколовскому так и не удалось отдохнуть, и активно комментировал происходящее в бесконечном коридоре:
– Ну что мы можем сказать?
– Мы ничего – ты меня постоянно перебиваешь! – успевал вставить Сокол, но Терентий этого словно и не замечал:
– Мы говорим, что, во-первых, анестезия от молнии у Кирина временная – я его укусил, и вот прямо сразу всё прошло, во-вторых, и не смотри на меня так, он не в претензии – его утешает Карина, так что, возможно, он меня ещё просить будет его ещё покусать, а в-третьих, это была его личная реакция – вон этих молнией как треснет, искры как полетят, они как завопят!
– Не показатель – Кирин тоже орал.
– Он орал от неожиданности, я уточнял, а эти… какая уж тут неожиданность, когда их уже раз восьмой током шандарахнуло! Даже самый глупый голубь уже выводы бы сделал!
Впрочем, дальнейшие выводы пришлось делать уже беззвучно – в гостинице появилась редкая птица, как выразился Терентий:
– Вид птички – гомо сапиенс обыкновенный непуганый. Сокол, а Сокол, скажи мне на милость, и почему это ты не против, что я тут?
– Потому что мне интересно…
– То есть мне можно… пошалить? – у кота аж улыбка на морде появилась, делая его невозможно похожим на предка, разве что в рыжем цвете.
