В аэропорту меня встречала шумная компания родственников. Когда мы виделись последний раз, многие из них еще были подростками и я с трудом узнавала их. Возглавляла веселое общество двоюродная сестра – Марина. Этой хрупкой черноволосой женщине с пронзительными голубыми глазами трудно было дать больше тридцати лет. Нас самом деле Марина уже перешагнула сорокалетний рубеж. Так и не выйдя замуж, она жила отдельно от родителей и была. по восточным меркам, очень независимой особой. Если Марина и переживала о каких то упущенных возможностях, то держала это глубоко внутри. В кругу близких она слыла богемной тусовщицей, вхожей на многие светские мероприятия. С радостным воплем мы бросились на шею друг другу.
Вечер прошел как и положено: за столом и в разговорах. Я уже и забыла, что у меня такая многочисленная родня. Все и обо всех пришлось рассказать раз по десять. Следующим утром, что бы никого не стеснять, я стала собираться к себе в квартиру. Но, неожиданно для меня, родственники известие о переезде восприняли в штыки. На помощь пришла Марина, заявив, что поживет у меня, присматривая и не позволяя скучать. В её квартире шел ремонт и необходимость находится под присмотром пожилых родителей, похоже, выводила сестренку из равновесия.
–Вечером я привезу твои вещи и мы, наконец, посекретничаем, – шепнула она в дверях и, заговорщически подмигнув, добавила, – Ура! Свобода!
***
От метро до дома надо было ехать на трамвайчике. Пути проходили по центру широкого проспекта, засаженного соснами. Даже в самый жаркий день деревья создавали тень и прохладу, а вокруг витал удивительный аромат хвойного леса. Я сидела в трамвайчике, слушая стук колес, и вспоминала свое детство, так неожиданно закончившееся много лет назад.
В один миг исчезло огромное государство и те, кто служил ему, оказались никому не нужны. Военную часть расформировали, позабыв о людях. В то смутное время, в поисках лучшей доли, уезжали многие.Кто-то смог продать квартиру, кто-то просто бросил, единицы остались жить здесь, а некоторые, как и мои родители, уехали, оставив жилье на попечение родственников. Помню, как отец уговаривал маму, повторяя, что через несколько месяцев все утрясется и мы обязательно вернемся. Прошли годы, но этого так и не произошло. Самым трудным было первое время после переезда в глухую деревеньку в Центральной России. Мама как то сразу постарела, а ведь ей было немного за сорок. До сих пор не понимаю, как мы тогда выжили, не умерли с голоду, не спились. В дождь и мороз я стояла на остановке и ждала автобус, что бы уехать за десять километров в школу. И так каждый день. Учится – это был мой единственный шанс, иначе – как говорили в деревне: «Коровам хвосты крутить». Ирония заключалась в том, что коров в деревне небыло. Ферму под шумок отправили на мясо…
Конечная остановка и вот мой дом. Все такой же, в разноцветных флагах развешанного на балконах белья. Я долго стояла у входной двери, боясь повернуть ключ, а когда вошла в прихожую, то буквально услышала голос мамы:
– Катя, это ты? Мой руки. Садись, обедать будем.
От боли и обиды за себя, жестоко поломанные судьбы родителей, на глаза навернулись слезы. Я долго сидела на маленьком стульчике в пыльной прихожей, оплакивая безвозвратно ушедшее счастье.
