– Ты думаешь, что они помнят, как выглядит пистолет или мишень для стрельбы? Им бы надо поменьше развлекаться метанием дротиков в головы тех, кто не вылезает с улиц.
– Дженни, если бы ты знала, как я устал быть этой мишенью! Я уже и не знаю от кого ждать помощи. Мои мозги уже перекипели. Скоро они полезут из ушей.
И Стикс снова стал тереть виски. Но это не помогало.
– Черт! Я стал слишком много жаловаться на жизнь, – сказал он и зажмурил глаза.
– Тебе дать аспирин? – участливо предложила Джейн, хотя сама сомневалась, что таблетки могут тут помочь.
– Лучше расскажи, какие у тебя соображения по этому делу. Я тебя знаю, ты бы с пустыми руками не пришла.
– Я действительно хочу тебе помочь. И думаю, что смогу. Хотя ты и считаешь, что я зря ем свой хлеб.
– Не добивай меня. Ты же знаешь, что я всегда тебя нежно любил.
– Да? – усмехнулась Джейн Райт. – Что-то раньше я этого не замечала.
– А у меня скрытая форма любви. Помнишь, как это было в детстве? Мальчишка всегда дергает за косички ту девчонку, к которой неравнодушен. Ты это должна знать лучше меня. Разве не ты у нас психолог?
– Ладно, сжалюсь над тобой и не буду ябедничать учительнице.
– Дженни, дорогая, если у тебя есть хоть какие-нибудь мысли на этот счет – буду на каждом углу хвалить университетских интеллектуалов. У меня лично один звон в голове.
– С чего начать? – спросила Джейн, раскрывая папку.
– Если можно, то с самого начала.
– Что тебя больше всего интересует?
– Его трижды проклятая личность.
– Я тут все написала, но я вижу, что ты не в состоянии читать серьезные отчеты.
– Я скоро буду не в состоянии читать даже комиксы, – признался Стикс.
– Итак?
– Ты смогла бы составить психологический портрет нашего любителя блондинок?
– Попытаюсь это сделать. Я как раз над этим думала всю последнюю неделю. И у меня кое-что получилось. Поэтому я разыскивала тебя все утро.
– Я ездил повидаться с его шестой пассией.
– Уже шестая жертва?! – удивленно посмотрела на Стикса его гостья. – Я даже и не знала, что он убил еще кого-то.
– А об этом мало кто в управлении знает. Меня выдрали из теплой постели еще до того, как взошло солнце. Я уже забыл, когда спал больше четырех часов подряд.
– Шестая женщина тоже блондинка? – поинтересовалась собеседница Стикса.
– И тоже задушена чем-то вроде проволоки. Пока он не опустошил весь город, готов платить тебе пять долларов за каждую причуду его вывихнутых мозгов, – пообещал лейтенант.
– Тогда мне далеко до Рокфеллера.
– А если по десять долларов?
– Ну, во-первых, у этого человека в детстве были конфликты с матерью.
– Ты знакома с теми, у кого их не было? – усмехнулся Стикс.
– И очень близко. Для этого мне достаточно подойти к зеркалу, – улыбнулась Джейн.
– Трудно поверить, что ты была паинькой.
– Паинькой я не была, но и стервой тоже, к тому же моя мать никогда не изводила меня мелочной опекой и всегда старалась понять. Меня вообще не держали на привязи и разрешали самой набивать себе шишки.
– А вот моим ушам когда-то здорово доставалось, – признался Стикс. – От матери в особенности.
– И за это ты ее ненавидел?
– Нет, но ссорились мы почти каждый день. Я вырос в пригороде Детройта, там у нас никто не играл на скрипке.
– Учти, этот парень не просто ссорился в детстве с матерью, он ее смертельно ненавидел. Согласись, что дуться на мать и ненавидеть ее не совсем одно и то же.
– У него было тяжелое детство?
