По обе стороны стены - страница 23
Впрочем, у Юргена был Вольф – уже что-то.
Тут к столику подошла Агата с пивом для Инге и, подняв кружку, торжественно возвестила:
– За Виллу. С прошедшим!
Юрген натянуто улыбнулся. Компания чокнулась кружками.
– Так неправильно, – заявила Инге, отставила кружку и уперлась локтями в стол. – Двадцатый век на дворе, современная демократия… Можем же мы хоть что-то сделать.
– И что ты предлагаешь? – фыркнул Ули. – Писать петиции? Выходить на протесты? Инге, мы столько всего перепробовали – и без толку. Восточная Германия теперь советский сателлит, и ей без разницы, чем станут грозить другие государства.
Юрген достал из кармана пиджака свернутую газету, положил на стол и ткнул пальцем в передовицу, где красовался заголовок «Девять побегов из ГДР».
– Вот что мы сделаем, – понизил голос Юрген. – В Целендорфе нашлось девять смельчаков, которым удалось прорваться через границу. Они протаранили шлагбаум на грузовике. – Он кивнул и втянул голову в плечи, маскируя свои слова за общим гулом пивной. – Машина в хлам, но у них получилось. Никто не погиб. Мы тоже так могли бы.
Ули представил, на какие сложности и жертвы придется пойти, и сердце у него тревожно сжалось. Сколько раз он просыпался посреди ночи от грома выстрелов из-за стены?
– Не пойдет, – заключил он. – Риск слишком велик.
– Мы уже это обсуждали, – вклинился Вольф, и по ноткам досады в его голосе становилось ясно, что Юрген не первый раз предлагает подобный вариант. – Чистое самоубийство, особенно если учесть, что пограничники специально поставлены пресекать попытки к бегству. И потом, как же Вилла? – Он обреченно тряхнул головой. – Юрги, нельзя подвергать твою племяшку такой опасности.
– И что ты предлагаешь? – огрызнулся тот. – Сил уже нет сидеть сиднем и языком молоть, когда надо действовать! Можем арендовать грузовик, проехать на ту сторону…
– Да кто нас пропустит? – с жаром заспорил Вольф. – Они западных берлинцев сразу разворачивают.
– Подделаем паспорта, – выдвинул новую идею Юрген.
– Ну, конечно, – фыркнул друг. – У тебя же столько лет практики, никто не подкопается.
– Вольф прав, – поддержала Инге. – Нам много рассказывают про тех, кому удалось сбежать, но были и неудачи. Сколько народу погибло на границе? Скольких арестовали? Просто в СМИ кричат про тех немногих, кто сумел прорваться, но мы-то понимаем: нам говорят то, что мы хотим услышать. Если бы наше правительство действительно волновалось за жизнь и здоровье восточных немцев, то не стало бы сидеть сложа руки, пока те рискуют всем, лишь бы попасть на нашу сторону. Оно бы продвигало какие-то серьезные изменения, обратилось бы в ООН…
– А оно ничего не продвигает. – Юрген настойчиво постучал пальцем по газете. – Изменений можно добиться только одним путем: взять дело в свои руки. Каждый сам кузнец своего счастья.
– А что станет с беглецами, когда их поймает Штази? – парировал Вольф. – Когда на машине обнаружат укрепленные бампера, выявят фальшивый паспорт, найдут возле двери квартиры собранный чемодан…
Ули будто и не слышал их горячего спора, погрузившись в свои мысли: вот Лиза, вцепившись в руль так, что побелели костяшки, несется на сумасшедшей скорости в бетонное заграждение; вот она висит на руках на подоконнике над мостовой Бернауэрштрассе, готовясь спрыгнуть на западную сторону. Стоило ему подумать о том, что любимая рискнет жизнью, чтобы попасть к нему, как Ули становилось дурно. Он знал, что она достаточно спортивная девушка и сумеет преодолеть стену, но вдруг что-то пойдет не по плану? На каждый успешный побег приходилось десять неудач. И если ничего не получится, как Ули себя простит? Как будет жить с этим?