По обе стороны стены - страница 4

Сегодня она принесла всем бесплатный пильзнер, расставила кружки перед молодежью и чмокнула Ули в макушку, поздравляя с великим событием.

– Я знала, что она хорошая девочка, – заявила Агата и направилась обратно за барную стойку.

– Спасибо, Tante [7]. – Юрген поднял кружку, в которой колыхалась пушистая пена. – За Ули и женщину его мечты!

Все пятеро звонко чокнулись, и немного пивной пены выплеснулось из кружек.

– За Лизу! – провозгласил Ули и обвел глазами улыбающихся друзей: Вольфа с Юргеном, забившихся в угол виниловой кабинки, и Инге с Акселем, примостившихся на краешке банкетки. Не хватало только Лизы, и Ули провел ладонью по едва ощутимой выемке на диванчике: именно это место обычно доставалось Лизе. – Слава богу, она согласилась!

– Да ладно, Ули, как будто она могла тебе отказать! – со значением усмехнулась Инге. Ее точеные черты лица подсвечивала желтая лампочка, висящая над столом. – Едва мы с тобой познакомились, Лиза влюбилась в тебя как кошка. Но почти неделю тебе не перезванивала, потому что не хотела показывать своего интереса. – Инге звонко рассмеялась. – Я говорила, мол, не глупи. Ведь с самого начала было ясно, что вы с ней предназначены друг другу судьбой.

Ули слегка зарделся от таких речей.

– И я очень тебе благодарен, что замолвила за меня словечко перед ней.

Приятельница улыбнулась еще шире. Ули дружил с ней с тех пор, как встретил Лизу, и подозревал, что Инге здорово помогла ему сблизиться с возлюбленной. Когда Инге перевелась из родной Швеции в Свободный университет и познакомилась там с Лизой, они стали неразлучны; у них выстроились те честные открытые отношения, какие бывают у девушек, которые считают себя не столько подругами, сколько сестрами. Ули не сомневался: если бы он не понравился Инге, она бы его к Лизе и близко не подпустила.

– Жениться на осси… – с деланым сарказмом ухмыльнулся Аксель. Он тоже жил в Восточном Берлине и учился в Свободном университете, но только на историка искусств: специализировался на портретной живописи эпохи Возрождения. – Что на это сказали твои родители?

Ули притих, вспомнив, как мать погладила его по щекам, а отец молча спрятался за раскрытой газетой.

«Если ты так решил, женись», – сказали в итоге родители, и Ули невольно расстроился, что они не слишком-то охотно поддержали его идею. Но ведь у них самих брак толком и не сложился. Разве отцу с матерью знакомо чувство, которое испытывает сейчас Ули, – будто сердце вот-вот разорвется от счастья?

– Ну ты же понимаешь… – наконец протянул он, когда Аксель уже поднялся с банкетки, чтобы заказать еще пива. – Они боятся, что будет сложно перевезти ее сюда. Сейчас люди массово бегут с Востока на Запад, и родители думают, что с документами начнутся проблемы.

– Вполне возможно, – согласился Юрген и переглянулся с Вольфом. – Мой брат с женой живут в Бернау, и они рассказывали, что пограничники там потихоньку звереют. Задерживают поезда, проверяют паспорта, расспрашивают всех, кто едет на Запад. – Он понизил голос: – Карл и Биргит хотят перебежать к нам и попросить убежища в Мариенфельде, но последние два дня за Карлом следят от дома до работы. Поэтому брат решил подождать.

Ули медленно отхлебнул пива. Поговаривали, что Штази, тайная полиция ГДР, способна отследить на своей территории любого человека, уловить каждый его чих и даже прочитать каждую мысль. Если хотя бы половина из этих слухов была правдой, то агенты уже знали, что брат Юргена собрался на Запад, и если Карл заметил соглядатаев, то лишь потому, что те намеренно давали ему понять: им известны его планы.