– Слушай, не делай из мухи слона. Моя мама имеет достаточно большой опыт воспитания детей. Куда побольше твоего. Смешно предполагать, что она не справится с ребёнком.
Ах, да! Он собирается отвезти дочь к родителям и скинуть её на мать. Она ему не нужна, это родители требуют, чтобы он привёз им игрушку. Но я почему-то очень сомневаюсь, что там кто-то будет заморачиваться со специальной едой для моей дочери.
– У Дарины – аллергия, ей не всё можно есть, за ней нужно тщательно следить… – пытаюсь очертить круг возможных проблем.
– Ладно, я тебя понял, – резко перебивает. – Поехали с нами. Будешь сама кормить её и следить как цербер. Так подходит?
Я смягчаюсь. У меня больше нет аргументов против этой поездки. Идея провести время с семейкой бывшего мужа и с ним самим мне совсем не нравится. Даже то, что у дочери появятся хотя бы номинальные бабушка и дедушка, больше настораживает, чем радует.
– Только учти. Держи, пожалуйста, рот на замке. Родители не в курсе деталей нашего развода и вообще… Так что помалкивай и всему поддакивай.
Гордей ведёт себя нагло. Отдаёт мне указания, будто имеет на это право. А я не могу решить, как себя вести. Интуитивно чувствую, что нужно послать его с требованиями подальше. Но не могу придумать для этого достаточных аргументов.
* * *
Возвращаюсь с перерыва голодная, нервная и злая. Появление Скроцкого выбивает из равновесия. Меня раздражает, что я вынуждена прогибаться под его хотелки. Но сейчас закон – на его стороне. Он как отец имеет право видеться с дочерью, и у меня нет оснований этому мешать. Единственное – могу настаивать на встречах в моём присутствии, и то только в первое время, пока он ещё не разобрался в особенностях питания и быта Дарины.
Надеюсь, поездкой на ферму его отцовская активность ограничится, а отпуск скоро закончится, и Скроцкий укатит за океан ещё минимум на три-четыре года. Может, и неплохо, что дочь пообщается с ним вживую – так она дольше будет верить в наличие у неё адекватного папы. Если он, конечно, не натворит какой-то ерунды и не дискредитирует себя.
– Ксюха, есть разговор, – Макс появляется в кабинете без стука.
В последний год мы видимся редко. Дед по матери перенёс инсульт, и Максу пришлось встать у руля его империи. Там совсем другие масштабы и другой уровень ответственности, чем в нашей компании, но брат справляется.
– Завтра подписываем договор. Ты не передумала? – Макс придвигает стул и устраивается за столом напротив меня. – Покупатели не оставляют надежды, что мне удастся тебя убедить. Они хотят все сто процентов фирмы и готовы увеличить стоимость.
– Нет, я не передумаю… Зачем ты снова и снова возвращаешься к этому вопросу? – раздражаюсь.
Вот уже несколько месяцев у меня над головой дамокловым мечом висит продажа папиной фирмы. Она стала яблоком раздора между мной и родственниками, поскольку я упорно отказываюсь продавать свою долю, а покупатели хотят приобрести все сто процентов и предлагают за это более выгодную цену.
После смерти папы Валентина отсудила себе часть общего имущества. Оставшееся разделили на семерых: папиных родителей, Валентину и четверых детей – трёх братьев и меня. Бабушка с дедушкой Каминские написали отказ от своих долей в пользу братьев. Меня они так и не признали, поэтому ничего удивительного в их решении не было. Хотя, положа руку на сердце, меня это сильно задело.
Кроме семи процентов в фирме, мне досталась часть и некоторых других активов, которую я сразу перевела в деньги и вложила в расширение маминой швейной фабрики. Там всем руководит Галина, и дела идут в гору. Но прибыли фабрики и близко не могут сравниться с доходами от строительного бизнеса.
