По прозвищу «Царь» - страница 23

Романцев не дистанцировался от ребят ни в быту, ни в тренировочном процессе. Он вместе со всеми играл в квадратах, не чурался сам выполнять какие-то упражнения. И пусть на первых порах люди со стороны его и критиковали, футболисты готовы были биться исключительно за тренера. Причем и старики, и мы, молодежь. Вероятно, за счет этой сплоченности «Спартак» в первый год и стал чемпионом. Случилось это в памятном матче с динамовцами Киева. Кассета с этой игрой до сих пор лежит где-то у меня на полке. Сам я тогда вышел на замену – только-только восстановился после тяжелой болезни, воспаления легких.

В следующие два года в романцевском «Спартаке» начала происходить смена поколений. С отъездом за границу Родионова, Черенкова, Шмарова на первые роли стали выходить игроки моего поколения. Однако скоро пришел и наш черед уезжать. Мой лучший друг в «Спартаке» Игорь Шалимов переправился за рубеж на полгода раньше, чем я, и меня это очень расстраивало. С этого момента я начал ждать любого шанса, чтобы отправиться за границу.

Понятное дело, Романцев был против моего отъезда. Хотя и понимал это желание. Но сама ситуация, при которой я покинул «Спартак», не могла не обидеть тренера. Я должен был уезжать в немецкий «Байер». «Спартак» уже согласовал условия моего перехода, а я в последний момент изменил свое решение – решил махнуть в Португалию, в «Бенфику». Причем уехал тайком от всех.

В следующий раз мои дороги с Романцевым пересекутся в сборной России, в отборочном цикле Евро-96. Из-за памятного письма «четырнадцати» и моего решения все-таки ехать на чемпионат мира-94, что привело к конфликту с Шалимовым и негативной реакции ряда других игроков (подробнее об этом – в одной из следующих глав), меня поначалу не вызывали. Но рано или поздно это должно было произойти. Мне кажется, не мог Олег Иванович игнорировать меня до последнего. Я чувствовал, что все-таки был у него «любимчиком», хотя мне и не нравится это слово. Но я завоевал тренерскую любовь не интригами и нашептываниями, а своей игрой.

В ту романцевскую сборную я вписался без проблем. До сих пор считаю: в тот момент у нас собралась сильнейшая команда в постсоветской истории. Это были мои лучшие годы в сборной. Я и тренировался, и играл в удовольствие. Жаль, что во время финального турнира произошел конфликт по вине федерации, и это сказалось на результате. Олег Иванович очень сильно переживал.

После Евро-96 про Романцева опять рассказывали много историй – что он перестал общаться с футболистами и даже не ходил в столовую вместе со всеми, дескать, пищу ему носили в номер. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Человек весь в футболе. Может, ему десять игр надо посмотреть за день? Смысл ему идти в столовую?

Хотя не стану скрывать, что в сборной Романцев мне показался более закрытым, чем в свое время в «Спартаке». Не в отношении ко мне, а вообще. Клуб – это устоявшийся коллектив. В сборной все немного иначе, на то она и сборная. В нее приезжают 20 человек из разных команд. Здесь уже надо держать дистанцию. Потому что все люди разные, каждый знаком со своими футбольными правилами. Понятно, что Романцев в таком коллективе держался не так, как в мое время в «Спартаке». Но со мной Олег Иванович всегда был открыт. Я по любым вопросам мог обратиться к нему. И шутил он в общении со мной с не меньшим энтузиазмом.

В следующий раз, когда Романцев возглавит сборную, у нас с ним возникнет недопонимание, из-за которого отборочный цикл Евро-2000 для меня получится рваным. Подробнее об этом я расскажу в одной из следующих глав, посвященной сборной России. Однако тот факт, что, несмотря на все трудности, мы через некоторое время снова оказались вместе, говорит о многом. Когда люди так хорошо друг друга знают, по-иному быть просто не может. И если даже в силу обстоятельств мы говорили друг о друге что-то не очень приятное, то знали: через какое-то время все равно подойдем и пожмем руки, обнимемся. Потому что все эти слова идут не от сердца – в них виноваты иные причины.