Ну ты, Емелька, и собака! Тебе власть над миром дали, а ты, гад, еще крови моей хочешь? Пусти меня в прорубь – я тебе ещё пригожусь!
ЕМЕЛЯ:
Да ладно – шучу я. Плыви с миром. Вёдра, выпустите щуку в прорубь, и за мной идите, нас уже заждались.
(шаги вёдер, бульк, шаги Емели и вёдер)
КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: МАРФА (МАТЬ ЕМЕЛИ),ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ,
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.
РАССКАЗЧИК:
И взял Емеля вёдра в руки у самого входа, и вошёл, как ни в чём не бывало. Сняв рукавицу, он вновь взглянул на колечко, которое блеснув золотой искоркой, заиграло, засветилось подобно летнему солнцу.
ЕМЕЛЯ:
Эх, я теперь – властелин мира! Для начала хочу на гуслях научиться играть, да так, чтобы не было мне на Руси равных…
РАССКАЗЧИК:
И повернул Емеля кольцо, как велено было щукой, и в один миг в его голове начались прояснения всякие, сами собой складываться. Пальцы зашевелились, и он почувствовал, как музыка разлилась по его душе, благодатным елеем.
ДОБРЫНЯ:
В тридевятое царство ходил? В горле уже давно все засохло, а ты все где – то шлындаешь! Мы уж думали тебя волки на мелкие куски разорвали…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Он, Добрынюшка, видно к Василине ходил! Девка – то по нему вся на нет сошла. Вот и не утерпел, решил видно тропу к её дому проложить.
(смеются богатыри)
ЕМЕЛЯ:
Вздор это! Мне Василина – не ровня! Мне теперь жена
купеческих, аль барских, али даже княжеских кровей впору.
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Василина хоть баба видная, и формы у нее глазу приятные, да только она из мастеровых будет. А мне княжну подавай! Хочу чтобы денег сундуки были, да титьки – о -с эти ведра…
(богатыри снова смеются)
МАРФА:
(Хлещет сына тряпкой по голове)
Ты, сынок, часом не головушкой буйной прорубь-то пробивал. Чует материнское сердце, ты малехо умом тронулся, пока за водицей то
ходил…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
со смехом
Тебе по что такие титьки? Ты что решил сыроварню открыть? Так для сыроварни коровы нужны, а не распрекрасные девы…
ЕМЕЛЯ:
Корова, Илюша, навозом пахнет. А мне как, мужчине в самом соку, хочется парфюм хранцузский нюхать, да телеса девичьи лобызать…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, ты и загнул барин! Слыхал, Добрыня, что этому бесенку в голову взбрендило?
ДОБРЫНЯ:
Правильно мамка говорит – видно, брат, ты точно головой прорубь пробивал, вот мозги свои и стряс малость. А коли так, то хрен с ним – отдай ему грамоту, пущай к княжне Марьяне сватается, да с головой своей расстается…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
О, совсем я запамятовал. Марьяна, два месяца как, на выданье. У меня же княжеская грамота ёсь…
ЕМЕЛЯ:
И что в сей грамоте написано? Моя персона там прописана?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Поднеси-ка мне свечу, да поближе. Читать буду.
РАССКАЗЧИК:
И поднес Емеля свечу к самому пергаменту. Осветил лист и увидел на нем завитушки букв переходящие в слова. А под ними княжеский вензель, да гербовая печать.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Княжеский указ от 1608 года, декабря в 1 день. Великий государь КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, всея земли русской самодержец, указал: от сего дня повелеваю – огласить сей указ в градах, деревнях и землях славянских, европейских, что церковью во всем согласны, как валахи, молдавы, сербы, далматы, болгары, черкесы, греки, и самые его великого государя подданные, от которых наша вера православная принята.
