ДОБРЫНЯ:
(говорит зевая)
Я бы ту рыжую гидру, Марьяну, даже за полцарства не взял! Ликом вроде хороша, как ангел, а душой уж больно девка погана.
ЕМЕЛЯ:
А я, не на Марьяне женюсь, а на княжеском приданом…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ох и кровушки она тебе попьет. Дурак! Нет у князя в державной казне столько денег, чтобы Марьянку замуж выдать. Разве только за такого убогого, как ты.
ЕМЕЛЯ:
Это я что ли, убогий.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А у тебя, Емелька, богатство есть? Ты куда свою жену приведешь? В эту хату, с курами, да кабанчиком в загоне.
ЕМЕЛЯ:
Захочу, я себе хоромы в Рублевке поставлю!
МАРФА:
Ты бы лучше нашему барбосу будку срубил. Собака шестой год в сене живет! Хоромы он в Рублевке поставит, трепло ты Емелька.
ЕМЕЛЯ:
А вот и не трепло. А подай-ка нам мать, глазуньи на шашнадцать яиц, перепелов жареных, киселя клюквенного да блинков с творогом.
МАРФА:
А может тебе стерляди с хреном подать, томленой в печи.
ЕМЕЛЯ:
(гордо)
Стерляди маманя не надо, а карасей в сметане да луком, мы пожалуй с гостями отведаем…
МАРФА:
А мне, что на княжескую кашеварню сходить, чтобы твои пожелания исполнить?..
ЕМЕЛЯ:
А ты печь то открой, чай всю ночь стряпала, пока гости наши почивать изволили.
РАССКАЗЧИК:
И открыла Марфа заслонку в печи русской. И увидела она блюд разных великое множество. Чугунки томлёными с карасями. Перепела жаренные. Блины с творогом и кисель клюквенный – ждали когда им стать яствами на крестьянском столе. Не удержалась на ногах Марфа, а так и села на пол от удивления. Таких блюд она даже не едала на своей свадьбе, когда выходила замуж за отца Емели.
Ага…
(Достаёт ухватом чугунки)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(удивленно свистит)
И откуда сие великолепие?
ЕМЕЛЯ:
Что, не видишь – из печи.
ДОБРЫНЯ:
А когда же успела Марфа.
ЕМЕЛЯ:
А пока вы добры люди, почивать изволили. Матушка моя печь истопила: блинков напекла, глазуньи, да перепелов нажарила. Киселя клюквенного вам навела. И все ради того, чтобы вам было на душе радостно, умиротворенно…
ДОБРЫНЯ:
(с подозрением)
Сдается мне, друг наш Емелька, душу дьяволу продал?
Не может сын рыбацкий иметь столько снеди – не может! И вино-то не вино, а видно кровушка антихристова, чтобы нас околдовать тайным чародейством…
ЕМЕЛЯ:
Ну что вы? Все ради друзей сотворили мы с матушкой. Всю ночь стряпали. Пейте, гуляйте люди добрые! Все для вас!
РАССКАЗЧИК:
И переглянулись Муромец и Добрыня – неуверенно, с опаской, налили себе вина. Слегка пригубив, уже через секунду они напрочь забыли о своих притязаниях к Емелькиному шаманству, с аппетитом поедая томленых карасей, да перепелов с румяной аппетитной корочкой.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(чавкая)
Объедение какое! Винцо, словно с погреба княжьего! Лепота!
ДОБРЫНЯ:
Ты Илья, лучше перепелов отведай. Вкуснотища неописуемая! Я такое едал, только, когда князь басурманского посла принимал. Да и то были недоеденные блюда, свиньям выносили. Косточки со стрельцами обгладывали. А сие есть нечто не превзойденное, вкуснотища – мама моя дорогая…
ЕМЕЛЯ:
А коли вам, браты, понравилась наша с матушкой стряпня, то значит гож я быть кандидатом в княжьи зятья?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Гож! Еще как гож!
ЕМЕЛЯ:
Ну, коли гож – тоды, путь мне на игрища молодецкие.
КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ:
ИНТ. ЗАМОК КОЩЕЯ. ВЕЧЕР.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: БАБА ЯГА, КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ, СОЛОВЕЙ РАЗБОЙНИК. ЕМЕЛЯ.
РАССКАЗЧИК:
