Её считала глуповатой и юродивой, после того, как она заявила, что видела свою мать после её смерти, особенно любила над этим поглумиться средняя дочь Авдотьи – Фёкла. Ей доставляло особенное удовольствие каждый раз упоминать этот случай и подчеркнуть её сиротство. Но Марфа терпела эти издевательства и научилась молчать о своих встречах с неизведомым. Многое уже и забылось, но все же один случай произошедший летом в страду она запомнила на всю жизнь.
В тот самый летний день стояла полуденная жара, и даже каждый вдох отдавался саднящей болью в горле, постоянно хотелось пить. Своего годовалого сына, Федюшу, Марфа оставила в теньке под березкой, расстелив для него простынку и оставив с ним падчерицу Анфису. Так она делала в такое время каждый день, но Фиса и сама еще ребенок и часто отвлекалась, уходила на полянку рядом собирать цветы или перезревшую землянику. В этот раз, как только Федя заснул, Фиса снова убежала на полянку и с песнями на устах, она плела из цветов венок и гуляла, не замечая времени. Наверное, так бывает у многих матерей, когда на расстояние начинает с тревогой биться сердце и все твои мысли вдруг только о нем, о ребенке – Что с ним?!
В тот день Марфа так сильно устала, что ей захотелось упасть прямо на том же месте, где она и стояла, но вдруг её сердце так больно кольнуло, и все мысли были только о Феденьке. Марфа, как ужаленная, вскочила с скошенной травы, огляделась и, спотыкаясь о колючие стебли срезанных трав, она пошла как околдованная к тому месту, где оставила мальчика. Она даже не смотрела себе под ноги, а шла и шла, пока впереди не показалась та самая низенькая березка, под которой и должен был находиться её сын. По приближению к этому месту, она с ужасом осознавала, что не видит не Федю, не Фису. Никого под березой на простынке не оказалось. От дикого ужаса происходящего, Марфа стала кричать имя сына, постоянно вертя головой, чтобы заметить хоть какое-то движение. Но ничего не было, и Марфа пыталась кричать еще громче в надежде, что отзовется Фиса, но голос хрип от надрыва и жажды.
А солнце палило все сильнее, и сердце стучало так, словно готово было вырваться из её груди, и в висках стучала кровь. Марфа уже не шла, она бежала по полю, выкрикивая хриплым голосом имя сына и падчерицы, пока впереди она не увидела странный силуэт. Это похоже было на женщину, на высокую женщину, а по приближению к ней, Марфа заметила, что у женщины в белой длинной рубахе до самой щиколотки, такие же длинные белые распущенные волосы. Она шла к ней спиной и не видела еще Марфу, а в одной руке держала серп, настолько необычный, что он сразу заставил еще больше почувствовать страх. Он поблескивал на полуденном солнце как маяк, и Марфа шла за ним, пока загадочная женщина вдруг не остановилась и, подняв нос кверху, как будто принюхивалась к воздуху, и что то, видимо, унюхав, она резко повернула в сторону леса и пошла быстрее. Марфа шла за ней, подгоняемая невидимыми силами, она почти её догоняла, но незнакомка все прибавляла шаг. Вдруг послышался знакомый голос. Да, да, это смеялся он, её сын! Она сразу его узнала! Он лежал тихо в траве прямо возле леса, его грудь спокойно вздымалась, как и обычно когда он спит. А в это время к нему шла страшная незнакомка с серпом, которое она подняла над своей головой, как будто замахиваясь для удара. У Марфы от страха за сына сжалось все внутри, и даже дыхание перехватило:
