Разбудил её уже рано утром пастух Проша, прямо перед рассветом. Сначала Проша испугался, что девочка мертва, уж больна она была худа и бледна, а потом, узнав в ней Марфу Чернову, попробовал разбудить и проводил её до дома, где уже ждала тетка Авдотья.
Та уже знала о смерти её матери и новорожденного ребенка, готовила их в последний путь, а про Марфу надеялась, что та сбежала и пропадет пропадом, чтобы не досталась ей на воспитание, чтобы не тратить на неё и её приданное. Но когда её привел старый пастух Проша, да при свидетелях, она отчаянно вздохнула и приняла сиротинку в свой дом.
После этого Марфа болела три дня, горела огнем, бредила. Ей все виделась улыбающаяся мама на той самой поляне, пока снова не исчез её силуэт в лучах полуденного солнца. Когда Марфа очнулась, первым делом спросила у тетки, много ли мама набрала ягоды на той поляне. Та сильно удивилась, подумала, что все, девка умом тронулась. Даже сходила к бабке Егошихе, которая жила в их деревне, чтобы та почитала что-нибудь над девчонкой, может, пройдет. Марфа не понимала, почему ей не верят, ведь она сама видела, как мама встала с постели и пошла на поляну, уж точно в это время за ягодой только можно было сходить. Егошиха читала над девочкой молитвы, шептала какие-то заговоры, приговоры, а через три дня плюнула у порога дома Авдотьи и сказала:
– Смерть глазами своими видела, не жить ей теперь долго.
Авдотья не поверила бабке, решила, что та тоже не меньше сошла с ума и прогнала ту с проклятиями, а Марфу с годовалым Ваней она забрала к себе в дом в Скоморохово. А вскоре умер и Ваня, умер от поноса, а девочку превратили в бесплатную работницу в доме Финогеновых. Кроме неё в доме росли еще три дочери Авдотьи и четыре сына, и каждый считал своим долгом унизить Марфу и чем-нибудь обязательно обделить.
Вопреки словам Егошихи, Марфа жила и даже не болела, пережив двух старших детей Авдотьи. Работала с рассвета и до заката, пряча слезы от тетки, чтобы лишний раз не попало от неё и не лишиться куска хлеба. После смерти брата, Марфа часто убегала в свою родную деревню – Гнилуху, в свой родовой дом. Старенькая, покосившаяся изба, покрытая камышом и рогозом крыша, стояла брошенной и пустой – все, что было внутри растаскали соседи, а что получше – Авдотья. Она заходила в свой дом, плакала у порога и ходила и угла в угол, пока однажды её не встретил огромный черный кот. Это было так внезапно, что слезы на глазах у Марфы внезапно высохли, и она часто моргая, пыталась понять, что это за кот и откуда он тут. Он был просто огромен, грязная шерсть стояла дыбом, и грозно смотрел ярко желтыми глазами. Он смотрел прямо на неё, а потом громко и страшно зашипел. У Марфы забегали мурашки под кожей, сделав шаг назад, отступая за порог, а котяра спрыгнул с холодной печи и кинулся в её сторону. Марфа с криками выбежала из дома, больно задев плечом гнилой столб ворот. Выскочив за ворота, она остановилась и развернулась, посмотреть бежит ли за ней еще черный кот. А котяра, выбежав к воротам за ней, встал у того самого гнилого столба, стоял, смотрел прямо в глаза и яростно шипел. У Марфы застучали от внезапного холода зубы, она смотрела на кота и чувствовала, как от него исходит злость и гнев. Постояв еще чуть-чуть, она всплакнула и, опустив глаза в землю, обратно пошла в Скоморохово.
Жить в семье своей тетки Авдотьи было невыносимо. Все время, попрекаемая куском хлеба, лишенная свой теплой постели, Марфа, все-таки пыталась не отчаиваться и ждать, ждать, когда наступит рассвет в этой темной, как темница, жизни.
