– Да что же вы делаете! Ведь вы оба воевали! Как вам не стыдно! Прекратите это немедленно! Караул, люди! Ну, помогите же их разнять!
Как назло на улицах села никого больше не было, или они просто наблюдали эту картину из своих окон. Отчаявшись, Марфа побежала во двор, где стояла полное ведро воды для кур. Она схватила его и понеслась к мужчинам. Как только драчунов окатило с головы до ног холодной водой, они отцепились друг от друга и бешенными глазами теперь смотрели на женщину с ведром.
– И не стыдно вам, бесстыдники? Не навоевались?
– Уйди, Марфа, от греха подальше, – пыхтя, ответил ей Родион,– Не твое это дело…
– Ах, не моё! Вот принесу я еще ведро да опять окачу тебя, чтоб знал!– предупредила Марфа и для убедительности подняла пустое ведро перед собой и потрясла его.
Степан устало улыбнулся женщине и ответил:
– Уходим мы, Марфа, уж извини за это представление. И, правда, не навоевались…
Он поднял с земли фуражку и, стряхнув с неё грязь и пыль, пошел в сторону своего дома. Родион, сверля его глазами, плюнул себе под ноги и пошел в противоположную, не попрощавшись с Марфой.
Женщина так и осталась стоять на дороге с пустым ведром, пока из калитки ворот её не окликнула Евдоксия. Она стояла, высунувши только голову из калитки, как будто боялась, что её кто-то увидит.
– Ну чего ты, родная, делаешь? – спросила она, когда молодая женщина уже подошла к ней,– Ведь люди видят, чего подумают?
– А что они могут подумать? – непонимающе спросила Марфа, заходя в калитку.
– Подумают скверное, а нам потом краснеть.
– Мама, они из-за политики поссорились! – воскликнула Марфа,– А вы что подумали?
– Я-то правильно подумала, а вот соседи иное могут. Сидела бы тихо, не высовывалась. Ну чего ты вдруг полезла!– в голосе, обычно тихой женщины, звучали сердитые нотки.
Марфа поставила пустое ведро рядом с крыльцом и ответила:
– Чего теперь об этом говорить?
Евдоксия посмотрела молодой женщине прямо в глаза:
– Иди в дом за сыном присмотри, я там чугунок с горячей водой оставила.
Спорить со свекровью Марфа не стала и послушно ушла в дом, где Федор спокойно играл с кошкой.
Вечером, когда уже стемнело, все стали готовиться к ужину. Марфа с Фотей накрывали стол: принесли чугунок картошки, чугунок со щами и миску с хлебом и луком. И вроде все готово и надо всем сесть за стол, а Федя куда то пропал. Марфа поначалу растерялась, стала его звать, вышла в сени и видит, как её сын стоит и с кем то разговаривает.
– Сыночек, а ты с кем разговариваешь? – испугано спросила его Марфа, пытаясь разглядеть в полутьме хоть кого-нибудь.
Федя повернул к ней голову и так радостно ответил:
– Ну, ты что, мама, папа же вернулся! Он по нам так скучал!
По спине у Марфы пробежал холодок. Она схватила сына за руку и потянула в избу.
– Мама! Мама! Папа же вернулся!
Марфа ничего не могла на это ответить, а свекор, услышав, встал из-за стола и быстрым шагом пошел в сени, по пути схватив кочергу. Его не было с минуты две, а когда вошел обратно в избу, сел на лавку рядом, поставил около себя кочергу и сказал:
– Завтра отца Алексия позвать надо. Пусть дом осветит. Нечисть в доме разыгралась.
У Марфы от страха по телу бегали мурашки и ночь она потом заснуть не могла, все чудились ей шаги и вздохи. А утром, когда в дом вошел отец Алексий, она кошкой вылетела во двор и, дыша всей грудью теплый весенний воздух, пыталась занять себя чем угодно, лишь не попадаться этому батюшке на глаза. После того как он ушел, к Марфе подошла Евдоксия и тихо попросила:
