– Сходи, родная, к Ершихи, попроси трав, чтоб дом окурить от нечисти. Она знает какие,– а сама в руки сует ей маленький сверток, в котором чувствуется прохлада сала.
– Схожу, только страшно как то после батюшки.
– А ты, родная, делай, как говорят.
Марфа не стала спорить, тем более в доме была напряженная атмосфера, и хотелось меньше всего видеть сейчас тяжелый взгляд свекра. Она обошла дом и огородами пошла в сторону леса, где прямо у болота стояла маленькая изба не старой еще женщины, которую все знали как Ершиха. Этот дом, когда то был брошенной баней, в которой в своё время поселилась семья бродячих нищих и осталась в ней жить навсегда, занимаясь знахарством и колдовством. Все кроме самой Ершихи давно померли, а она продолжила дело своей матери и бабки. Она спасла немало душ и так же немало загубила неродившихся младенцев. Сама Марфа ходила к ней только раз и то только за лекарством от поноса для сына и впечатление у неё остались от Ершихи, не самые лучшие.
Уже дойдя до развилки можно было услышать дружный хор лягушек, издаваемый из болот, а сам воздух тяжелел с каждым вдохом. Все вокруг как будто было сосредоточено на нежданном госте, и следило за Марфой из-за каждого куста и дерева невидимыми глазами. Обычно у всех таких мест есть какое-нибудь название, как, например, Чертово болото или Поганое место и все в таком духе. Даже имелось несколько легенд на этот случай, что когда то во времена еще Екатерины второй в этом болоте утопил свой золотой сундук с краденным добром разбойник Филька Самородок. Гнали его по этим лесам, как дикого зверя, а он, чуя свою гибель, утопил сундук и сам утопился. Многие этот сундук искали, то так и не нашли, кроме пары монет, и то, это тоже стало легендой. Была еще одна легенда про богатую крестьянскую дочь Пелагею. Семья её была богатая и дочерей было четверо и решили они однажды выдать замуж свою старшую дочь за такого же зажиточного крестьянского сына, чтобы и других побыстрее выдать. Вот только на другой день свадьбы невеста сбежала и утопилась прямо в этом болоте, и нашли её платок у того места на следующий день, а тело так и осталось на дне. Шла молва, что любила она пастуха Игната, а его за день до свадьбы убили и тело сбросили в болото, а не состоявшая невеста решила вслед за ним уйти. Много легенд ходило об этом болоте, но в Серапионово название этому месту никак не давали – болото оно и есть болото.
И вот, не доходя самой воды, надо было снова свернуть налево, пройти по узкой илистой тропинке, которая шла до самого дома Ершихи. Деревья тут росли малорослые, скрученные и почти всегда мертвые, от этого всем, идущим по этой тропе казалось, что они попали в потусторонний мир и тропа эта ведет не меньше чем к избе ведьме, а деревья тянуться своими голыми ветвями и попытаются при удобном случае их схватят в свои смертельные объятья. Впрочем, Ершиха немало напоминала ведьму. Ей было только сорок лет, и она имела стройный стан, любила носить на голове яркие цветастые с бахромой платки, как цыганка, а её карие глаза, были такие жгучие, что многие молодые парни не могли потом уснуть ночами, не вспоминая их.
Подходя все ближе и ближе к её дому, у Марфы начинался озноб, и забегали мурашки под кожей. Она часто озиралась то на лес, то на болото, спотыкаясь и два раза чуть не уронив сверток с салом. Воображение рисовало, что за ней как будто кто-то следит и преследует. Так сильно хотелось отсюда сбежать, что Марфа прибавила шаг, чтобы хотя бы поскорее добраться до дома Ершихи.
